Средневековые убийцы - Проклятый меч

Он кивнул, прекрасно понимая, что я не стану посвящать его в детали. А я был абсолютно уверен, что он не задаст мне лишних вопросов. Чем меньше ты знаешь в этом мире, тем легче избежишь неприятностей, когда начнут допрашивать. Я молил Бога, чтобы меня не раскрыли, поскольку в противном случае мне грозит заточение в городской тюрьме, за которым непременно последует долгая и мучительная смерть.

— Мне нужен хороший воришка, специализирующийся на срезании кошельков, который мог бы легко и быстро научиться манипулировать… небольшими предметами.

Он кивнул, встал из-за стола и задумчиво повертел в руке пустую кружку. Потом тяжело вздохнул, поставил ее на стол и направился к двери.

— Постой! — крикнул я вдогонку. — Неужели ты мне не поможешь?

Он повернулся уже на пороге и молча уставился на меня.

— Конечно, помогу. Приходи на площадь завтра утром, когда прозвучит первый удар колокола Марангона. И не забудь повесить на ремень тугой кошелек.

С этими словами он накинул на лицо темный капюшон и мгновенно исчез в ночной темноте.

На следующее утро я стоял перед базиликой Сан-Марко, не зная толком, к чему готовиться. Я подождал, когда пробьет большой колокол Марангона в Кампаниле, и с первым ударом медленно пошел по старой мостовой, выложенной дожем Себастьяно Джиани из продолговатых, как селедка, камней еще сто лет назад. Беззаботно шагая в сторону набережной, где стояли две древние колонны, привезенные сюда с Востока в старые времена, я все время был начеку, готовый к возможным сюрпризам. Приблизившись к колоннам и убедившись, что ничего интересного не произошло, я заметно расстроился. Мое разочарование усилилось еще и от ощущения, что Алимпато меня надул. И в этот момент из-за колонны показалась курчавая голова мальчишки. Грязное лицо растянулось в самодовольной ухмылке.

— Вы что-то потеряли, господин?

Моя рука инстинктивно потянулась к ремню и повисла в воздухе, поскольку кошелька там не было. Лишь две обрезанные острым ножом веревки. А парень тем временем вынул из-за спины правую руку и помахал в воздухе моим кошельком. Я даже с места не сдвинулся, пытаясь вернуть его себе, и только щелкнул пальцами, высоко оценивая мастерство малолетнего вора. Парень, которому на вид было не больше восьми лет, отвесил мне низкий поклон и замялся от неловкости.

— Разве вы не хотите получить его обратно, господин? Мастер Алимпато велел вернуть его вам.

— Оставь себе, — щедро предложил я, поскольку кожаные ремешки на кошельке сорванец все равно уже срезал, а его содержимое составляло нескольких мелких монет, отягощенных головками ржавых гвоздей. Для парня это будет не очень приятным сюрпризом. — Но ты должен пойти со мной.

Поначалу он засомневался, терзаясь в догадках насчет моих мотивов. Видя это, я смягчил тон и предложил ему немного перекусить. По его впалой груди и костлявым рукам было видно, что парень постоянно испытывал голод. Он подошел ко мне, и мы рука об руку двинулись через площадь, словно добропорядочные господа на утреннем променаде.

— Меня зовут…

Я остановил его, приложив палец к губам:

— Никаких имен. Просто скажи мне, откуда ты родом.

— Из Маламокко.

Это был небольшой поселок, расположенный на крошечном участке земли, защищавшем лагуну со стороны Адриатики.

— Значит, это станет твоим новым именем. Пошли, Маламокко, нам предстоит как следует набить свои пустые желудки.

— А как я должен называть вас?

Я задумался на минуту.

— Пожалуй, Баратьери вполне подойдет.

— «Карточный шулер»?

Я молча кивнул.

Чтобы наполнить изголодавшийся желудок Маламокко, потребовалось изрядное количество еды. В первый день мне пришлось заплатить за груду овощей, жареную камбалу, кусок мяса дикого кабана, а завершилась наша трапеза свежими фруктами, доставленными в город из отдаленной сельской местности. И если бы я не заявил, что мой кошелек уже пуст, он мог бы повторить все сначала. Его бездеятельная натура была настолько ненасытной, что мы смогли приступить к занятиям лишь на следующий день. Но я обнаружил, что он быстро учится и прекрасно справляется с заданием. Уже через несколько часов тренировки он так ловко манипулировал картами, что практически ни в чем не уступал мне самому: А через три дня беспрестанных усилий я вполне мог отправить его на улицу, где ему не было бы равных в любой игре в карты или кости. Таким образом, эта часть моего плана была практически готова. Оставалось решить, стоит ли подкупать кого-то из Совета сорока. Проблема заключалась в том, что я не имел никакой возможности заранее узнать, кто из этих людей будет выбирать мальчика с улицы. Кроме того, я должен был отбросить все случайности и позаботиться, чтобы Маламокко был единственным кандидатом из всех, кто может оказаться на улице в тот момент. А между тем мне приходилось платить немалые деньги своему маленькому партнеру, чтобы утолить его ненасытный желудок и уберечь от возможных проблем.

За день до голосования я шел по площади перед базиликой, когда меня неожиданно окликнул чей-то знакомый голос. Я остановился и, оглянувшись, увидел перед собой Паскуале Вальера, очевидно, только что вернувшегося из Падуи.

— Вальер, где ты был все это время? И куда дел мой меч?

— Твой меч? О, не волнуйся, он в целости и сохранности. Я оставил его в твоей квартире. — На его губах блуждала глупая усмешка. — Я же сказал тебе в ту ночь, когда уехал в Падую, зачем позаимствовал твой клинок. Неужели ты не помнишь? Я сказал тогда, что хочу облагородить его внешний вид, перед тем как выиграю у тебя. Но сейчас это не имеет абсолютно никакого значения. Позволь представить тебе моего хорошего друга.

Только сейчас я заметил, что Вальера сопровождал какой-то низкорослый, но при этом жилистый тип, на несколько лет старше нас обоих. Несмотря на невысокий рост, хрупкое телосложение и коротко стриженные волосы, я без труда определил по тонким морщинам на лице, что ему уже за сорок. А если судить по грустной улыбке на его тонких губах с опущенными вниз уголками, то можно было заключить, что он пережил в жизни немало огорчений и разочарований. Его брюки, украшенные восточным орнаментом, были изрядно поношены, хотя и выглядели вполне прилично. Я заинтересовался этим человеком и без колебаний пожал протянутую мне руку.

Вальер был явно в восторге от своего нового друга, поскольку произнес с несвойственным ему уважением:

— Это Доменико Лазари.

Я чуть было не вскрикнул от удивления и отдернул руку, словно ухватился за раскаленный кирпич. Не поймите меня превратно. Я вовсе не упрекал Лазари за его поступки. В конце концов, он был одним из тех самых нуворишей, каким я сам мечтал когда-нибудь стать. Он самостоятельно поднялся вверх по лестнице и уже этим раздражал старых и кичливых аристократов. Меня не могла не восхищать подобная настойчивость. Но, потеряв вожделенный пост губернатора Константинополя и став обыкновенным чиновником, он испытал невыносимые страдания. И в порыве зависти набросился на дожа с необоснованной критикой, переходя порой всякие границы приличия и совершая бездумные поступки. Да и для меня лично его компания как раз накануне выборов нового дожа не сулила ничего хорошего.