Клод Изнер - Роковой перекрёсток

— Подождите, я вот еще что вспомнил: у него куртка такая в клетку, серая с бежевым!

— А, ну так это, кажись, поэт. По мне, так все поэты оборванцы и попрошайки. Но этот славный малый, он исправно платит за выпивку. Где он живет, мне неизвестно, зато я знаю, что деньгу он зашибает в «Ша-Нуар».

Жозеф сел в желтый с красной полосой омнибус, который шел от улицы Дамремон до улицы Сен-Пер через улицу Коленкур, и с наслаждением вытянул гудевшие от усталости ноги. Ехать предстояло долго, и он успеет подготовить отчет для мсье Легри. Жозеф постарался сосредоточиться, но усталость взяла свое, и глаза у него начали слипаться. Образ Виктора перед его внутренним взором сменило милое лицо Айрис, и юноша перенесся в страну грез, где его ждала прекрасная девушка.

24 ноября, вторник

Лучам рассвета не удавалось пробить плотную пелену дождя, и лишь яркие огни ресторанчика «Потерянное время» разгоняли сумрак.

Ночью Виктору не спалось. Он постоянно думал о том, что поведала ему Айрис, а когда пытался отвлечься, сразу же вспоминал о мрачных убийствах. Стоило ему задремать, как снились кошмары. Воспаленное воображение рисовало картину, в которой причудливым образом переплетались фигуры Проспера Шарманса, доктора Оберто, Ноэми Жерфлер и еще какие-то смутные тени.

Было часов шесть утра, когда он встал, потихоньку выскользнул из мастерской на улице Фонтен и направился в ресторанчик, где договорился встретиться с Жозефом. Там Виктор устроился в уголке и повесил свой сюртук и шляпу поближе к очагу, чтобы они хоть немного просохли. Он выпил две чашечки крепкого кофе и почувствовал приближение мигрени. Перед глазами неотвязно стоял последний из привидевшихся кошмаров: из покрытой трещинами стены выползают змеи, много змей, они обвиваются вокруг него, а потом постепенно превращаются в толстые женские косы: рыжие, как у Таша, и черные, как у Айрис.

Появился Жозеф, и наваждение развеялось.

— Ну и погодка сегодня, патрон, я промок до нитки. Позволите, я немного сдвину ваши вещи, погреюсь у огня?

Хозяйка заведения, дородная женщина в мятом переднике, тут же поставила перед Жозефом большую чашку кофе со сливками и тарелку горячих гренок.

— Я знакома с твоей матушкой, парень. Она в высшей степени достойная дама. В одиночку вырастить такого, как ты, непросто! Позови меня, если захочешь добавки!

— Интересно, что матушка наболтала ей обо мне, — пробурчал Жозеф, с аппетитом хрустя гренками. — С вами все в порядке, мсье Легри? На вас просто лица нет.

— Ерунда, просто не выспался. Так вам удалось что-нибудь разузнать?

— Еще бы! Это был настоящий марш-бросок. Я себе все ноги оттоптал и чуть с голоду не умер. Ох уж и заставил меня побегать этот Шарманса! Я за ним до самого Монмартра шел, а потом поднялся на холм и очутился среди таких трущоб — еще хуже, чем во Дворе чудес… [63] В средние века так назывался район Парижа, заселенный нищими, бродягами, попрошайками и прочими маргиналами. Домой я попал так поздно, что пришлось ложиться спать на голодный желудок, чтобы не будить матушку, и…

— Избавьте меня от подробностей.

— Да уж, вы сегодня явно не в духе, — пробормотал Жозеф себе под нос и продолжил рассказ: — В конце концов, наш приятель остановился возле дома тридцать два на улице Коленкур и стал дожидаться, пока оттуда выйдет…

— Тридцать второй дом по улице Коленкур вы сказали? — перебил его Виктор.

— Так точно.

— Так ведь это тот самый адрес, который мне дали вчера! Там живет человек по имени Луи Дольбрез.

— Имени его мне разузнать не удалось, но зато я знаю, что он зашибает деньгу в «Ша-Нуар».

— Значит, Дольбрез… — задумчиво произнес Виктор, постукивая ложечкой по краю чашки. — Какую роль он играет во этой истории? Он ведь знакомый Оберто.

— Оберто? Который из двора Манон? Доктор, которого вы выследили в Сальпетриер?

— Да, только у него есть и другое имя, Дольбрез знакомил меня с ним в «Ша-Нуар». Похоже, разгадка совсем близко. Наш убийца как-то связан с медициной, он облил Элизе лицо кислотой, задушил Ноэми Жерфлер бинтом…

— Вы считаете, что это Оберто? А мне кажется, что убийца — Шарманса.

— Узнать наверняка мы сможем, только если припрем подозреваемых к стенке и заставим говорить. И времени у нас нет — они могут найти новые жертвы. Я предлагаю вот что…

…В ожидании Виктора Жозеф успел открыть лавку и продать любителю Золя подарочное издание «Денег» — восемнадцатого тома «Ругон-Маккаров». Кэндзи, который что-то писал у себя за конторкой, обернулся и поздоровался с компаньоном. Виктор, сняв шляпу, перелистал свой блокнот и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Жожо! Я только что вспомнил: вы же еще не доставили том «Любовных стихов» Ронсара Саломее де Флавиньоль. Отправляйтесь туда немедленно. Это очень срочно.

— Можно мне взять извозчика? — спросил Жозеф.

Кэндзи недовольно приподнял брови:

— Если так пойдет и дальше, этот юноша скоро пустит нас по миру.

Виктор незаметно сунул приказчику записку и шепнул:

— Купите еще розу.

Жозеф ушел, покупателей не было, и Виктор решил воспользоваться моментом. Он отошел к бюсту Мольера и стал внимательно разглядывать своего приемного отца.

— Что это вы так пристально на меня смотрите? Хотите загипнотизировать? — не выдержал японец, которому стало не по себе.

— Скажите, Кэндзи, вы верите в загробную жизнь?

— Вы считаете, что сейчас подходящее время для обсуждения этой темы?

— «Любовь. Я ее нашла. Ты поймешь. Подчинись зову сердца. Ты возродишься, если разорвешь цепь».

— Вы что, заболели? Какая муха вас укусила? — Кэндзи положил ручку и встревоженно посмотрел на Виктора.

— Помните, я рассказывал, что когда расследовал дело Одетты де Валуа, встретил у мадам де Брике медиума Нуму Уиннера? Он сказал, что это слова моей покойной матушки, которая говорила его устами.

— Чушь какая-то!

— Год назад я и сам так считал. Но сейчас изменил свое мнение. Ответьте, только честно: это с вами моя мать нашла любовь?

Если бы Виктор не знал Кэндзи так хорошо, тому удалось бы ввести его в заблуждение. Но, хотя лицо японца оставалось непроницаемым, он сильно побледнел и потянулся к галстуку, чтобы ослабить узел. Такая реакция говорила сама за себя.

— А что если и так? — спросил он с вызовом.

— Я был бы счастлив это узнать.

— Правда?

— А еще больше обрадовался бы новости о том, что ваша… дочь доводится мне сводной сестрой.

Услышав эти слова, Кэндзи явно смутился. Он встал и принялся с озадаченным видом мерить шагами пространство между камином и прилавком.

— Она все знает, — Кэндзи указал подбородком наверх, — и вам рассказала.