Евгений Латий - Дело гастронома № 1

– Верховный суд Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, на основании статей 173 части второй и 174 части второй УК РСФСР, за получение и дачу взяток в особо крупных размерах постановил приговорить Беркутова Георгия Константиновича… – он выдержал паузу. – К высшей мере наказания – расстрелу!

Лида, услышав эти слова, тут же закрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Беркутов же оставался внешне спокойным. Он лишь недоуменно взглянул на Скачко, но полковник, и сам не ожидавший этого приговора, опустил голову. Конвоиры надели на Беркутова наручники и увели. Напоследок тот еще раз оглянулся, но Скачко в зале суда уже не было.

Беркутова везли в автозаке по Москве. Он был в наручниках. Один из охранников сидел рядом с ним.

– Я что-то не пойму: охранники теперь ездят вместе с приговоренными к расстрелу? – усмехнувшись, спросил он.

Охранник ласково кивнул. Беркутов успокоился, стал смотреть в зарешеченное оконце. Охранник достал пистолет и выстрелил ему в голову. Беркутов медленно сполз с сиденья. Охранник засунул пистолет в кобуру, достал сигарету и закурил.

Часы показывали половину девятого. Скачко вошел в кабинет Култакова. Тот уже собирался домой и снова что-то искал. Увидев Скачко и заметив, что тот настроен воинственно, генерал спросил:

– Ну что?

– Беркутова приговорили к расстрелу.

Култаков равнодушно кивнул, продолжая что-то искать. Наконец увидел красную папку, лежавшую на столе, налился яростью. Схватил папку и гневно бросил ее на стол.

– Да что это такое со мной происходит-то?! – он сердито топнул ногой. – Ведь перед самым моим носом папка лежала, а я ее, как дурак, уже полчаса ищу!

– Вы обещали ему пять лет.

Култаков недоуменно взглянул на него.

– Ты же сам мне этот ход предложил?! – усмехнулся Култаков. – Мол, нужен хороший пряник, иначе ничего не получится. Вот я и поманил его этим пряником. Так что я тут ни при чем! Ты вел следствие, я тебе помогал как мог. Беседовал с ним по твоей же наводке. Или нет?.. – Генерал пожал плечами.

– Но вы же обещали поговорить с Андроповым, всерьез договориться о скидке срока, вы обещали, черт возьми!

– Он вор, взяточник, а вор должен сидеть в тюрьме! Что тут непонятного? И мы никогда не договаривались и не будем договариваться с ворами и взяточниками! Они наши враги! По образу, по сути, по всему! – повысив голос, заявил Култаков. – И вообще, что происходит, полковник Скачко? Какие претензии?! Дело ты провел замечательно, я вот тут думаю о представлении тебя к ордену, пишу представление на генерал-майора! В чем дело?! Кстати, ты с женой помирился?

– Помирился.

– Вот и хорошо! И Боков у тебя с женой помирился. Просто идиллия в отделе. Кстати, я вам обоим премии выписал! Сходите в ресторан, кутанете на полную катушку. А весь остальной сор приказываю выбросить из головы!

Култаков взглянул на мрачное лицо полковника, поморщился:

– Мы бы не смогли его расколоть, Паша! Беркутов не хотел давать признательных показаний, и ты блистательно предложил уступить ему. Как бы всерьез!

– Но я и собирался уступить всерьез! Нужно было уговорить Андропова пойти на уступки.

– Да он бы и слушать меня не стал! Это первое. Второе, он был болен. Смертельно болен! И третье: не мы судили, Паша! Не мы! Мы следствие закончили, свою работу сдали. Все! Дальше трава не расти! И отправляйся-ка ты в отпуск, к чертовой бабушке, чтоб я тебя здесь не видел!

Скачко опустил голову.

– Выходит, мы его обманули…

– Да прекрати ты ныть! Это наша работа! Мы своего добились, победили!.. Мы победители! И это главное. Все! Дело Беркутова закрыто! Едем дальше со всеми остановками!

Скачко не ответил. Генерал с улыбкой взглянул на него.

– Порадуйся жизни, Пал Сергеич! Ты же раньше крепким парнем был. Настоящим опером, что называется, надежей. Было раньше такое русское слово. Так что, смотри, не разочаровывай меня, Паша!

Скачко никак не отреагировал. Помолчал, потом достал рапорт из своей папки и положил на стол.

– Что это?!

– Рапорт об отставке.

Култаков прочитал, и лицо его вмиг посуровело.

– Ты что, кисейная барышня?! Подлого врага пожалел?! Забери! И чтоб я этого больше не видел!

– Вы меня подставили! Я не могу работать с людьми, которым не доверяю!

– Что?! – взвился Култаков, ожег полковника уничтожающим взглядом, но Скачко этот взгляд выдержал.

– То-то мне докладывали, что ты брал из спецхрана книги Солженицына и прочую дрянь, – злобно прошипел генерал. – Успел напитаться враждебными идеями?!

Скачко усмехнулся.

– Тогда, может, и меня в распыл?

– Стоило бы! Да наш общий мундир позорить не хочется!

Култаков подошел к столу, одним росчерком подписал рапорт, отшвырнул его. Тот упал на пол. Полковник подобрал его.

– Забирай! И чтоб духу твоего здесь больше не было! Пошел отсюда! Вон! – заорал генерал.

Скачко забрал рапорт и спокойно вышел из кабинета, даже не попрощавшись. Култаков присел на стул, шумно дыша и с трудом укрощая в душе ярость.

– Мерзавец! Сволочь! Предатель!.. – прокричал он вдогонку.

Скачко вышел из управления. День выдался такой солнечный, ясный. Павел Сергеевич даже прикрыл глаза, так их резануло светом. Бывший полковник отошел от главного входа, достал сигареты, закурил. Лицо стягивала тугая маска боли. В душе он еще продолжал спорить с генералом, с трудом сдерживая ярость. А потому не сразу увидел Машу. Она стояла на другой стороне улицы и с первых же секунд, узрев мужа, тотчас заулыбалась, замахала ему рукой, подзывая к себе. Она даже хотела перебежать через дорогу, но шел плотный поток машин, и Маша терпеливо его пережидала. Скачко пока что еще не до конца осознавал, что с ним произошло, но чувствовал себя раздавленным. Он заметил Машу, попытался улыбнуться, но улыбка вышла вымученной, неестественной. Руки дрожали, сигарета упала на асфальт. Он стоял, не двигаясь, просто не в силах был сдвинуться с места, потухший, внезапно постаревший сразу лет на двадцать. А потом он вдруг резко побледнел, в глазах у него потемнело. И он прислонился к стене, чтоб не упасть.

Он уже не видел, как подбежала к нему Маша.

Стихи Н. Ладейниковой.