Евгений Латий - Дело гастронома № 1

Милиционеры с теми же сумрачными лицами присели за стол.

Боков вошел к Скачко в пальто, злой, голодный, бросил на пол портфель, снял шляпу и сел на стул. Скачко, читавший протоколы допросов, недоуменно взглянул на майора и снова погрузился в бумаги. Боков недовольно хмыкнул, словно хотел обратить на себя внимание. Но полковник не отрывался от протоколов.

– Против лома нет приема, окромя другого лома! – пробурчал майора и стал заправлять кофейным порошком электрокофейник.

Скачко снова взглянул на него.

– Мудро!

Боков вытащил пол-литровую банку с салатом оливье, две котлеты и кусочки хлеба, завернутые в бумажные салфетки.

– Перекусим? – предложил Боков.

– Да мне уже неудобно! Ты кормишь меня вторую неделю, и я сегодня хотел пригласить тебя в наше кафе.

– Давай завтра! – Боков махнул рукой. – Тем более что к кофе у меня еще и пирожки есть! Необычные!

– В каком смысле: необычные?

– С черемухой! Любишь такие?

– Еще бы! У меня прямо слюнки потекли! – он тут же отодвинул протоколы допросов в сторону. – Ну, давай обедать! Против оливье, состряпанного твоей Любой, никто не устоит! А уж пироги с черемухой – это вообще супер!

Боков отложил половину салата в блюдце, положил сверху котлету и передал полковнику. Они принялись за еду.

– А ты знаешь, что против нас еще неделю назад началась широкомасштабная вражеская акция?

– Что ты говоришь? И кто такой смелый?! – удивился Скачко.

– В семи районных пищекомбинатах почти одновременно начались проверки райотделов БХСС. Все уверяют, что проверки плановые. Результаты налицо: все, кто хотел написать нам заявления о взятках, отказались это делать, двое, кто написал их раньше, эти заявления забрали, а сегодня и наш первенец Горяев передал адвокату Гарумову заявление, что обвинение против Беркутова он сделал под давлением! В заявлении упоминается моя и твоя фамилии!

Полковник оторвался от еды и, не мигая, посмотрел на Бокова.

Скачко на всех парах мчался на своей «Волге» по улицам Москвы. Гаишник тормознул его на повороте, жезлом приказав остановиться. Скачко притормозил. Гаишник с погонами лейтенанта на плечах не торопясь, вразвалочку двинулся к машине. Подошел, отдал честь.

– Предъявите ваши документы!

– Извини, я спешу, лейтенант! – хмуро бросил полковник, вытащил служебное удостоверение, отдал гаишнику. Тот не спеша развернул его, прочитал, сверил фотографию с оригиналом.

– Я просил ваши права и талон, товарищ полковник! – холодно заявил он.

Скачко достал права, талон, передал их гаишнику. Тот стал их рассматривать.

– А в чем дело, лейтенант?

– Нарушаем, товарищ полковник! Здесь не прерии, а многолюдные улицы столицы! Придется протокольчик составить.

Скачко помрачнел.

– А без этого никак нельзя? – спросил у лейтенанта Скачко. – Я везу начальнику управления срочную служебную депешу!

Полковник даже показал конверт с сургучными печатями.

– Никак нельзя! Прошу предъявить ваши права.

– Вы же срываете важную операцию Комитета государственной безопасности, лейтенант. Подумайте!

– А вы грубо нарушили правила вождения, товарищ Скачко! И я просто обязан пресечь вашу опасную езду!

– Я доложу об этом произволе вашему руковод-ству! – рассердился полковник.

– Вы меня запугиваете? – набычившись, мигом ожесточился гаишник.

Скачко скривился, но промолчал. Лейтенант достал компостер и сделал прокол. Скачко задергал желваками и забрал свой талон и права.

Старинные часы стояли на столе, показывая половину четвертого. Култаков в пижаме и шарфе, обмотанном вокруг горла, нервно прохаживался взад-вперед. Скачко сидел мрачный.

– Черт! Черт! Ну они у меня довыкобениваются?! – тотчас вскипел генерал.

Подскочил к телефону, стал набирать номер.

– Не спешите! Я не договорил. Самого главного еще не сказал! Только прошу вас, присядьте!

Генерал взглянул на полковника, положил трубку и сел на стул.

– Ну чего еще?! Не люблю твои паузы, – поморщился он.

– Гаишник – это еще цветочки, товарищ генерал! По-моему, контора Щелокова объявила нам войну.

– Какую войну?! – не понял генерал.

– Самую настоящую! – посерьезнел Скачко. – И мы понесли уже ощутимые потери, – твердым тоном подтвердил полковник.

На Солянке висел туман. Из тумана выныривали отдельные прохожие, но тут же скрывались в серой мгле. Култаков с горлом, обмотанным мохеровым шарфом, торопливо шел по скверу рядом с помощником Андропова и что-то темпераментно ему втолковывал.

– Передайте Юрию Владимировичу, что это вызов, открытый вызов нам! Понимаете?! Что они себе позволяют?! Кто в доме хозяин?! Раньше такого и представить себе было невозможно!

Помощник согласно кивал головой.

Скачко своим ключом открыл дверь, вошел в прихожую. Из кухни выскочила Маша. Взглянула на мужа, радостно улыбнулась.

– А я как раз грибной супчик сварила! – сообщила она. – Вдруг чего-то грибного захотелось! Не успела я об этом подумать, как заявилась моя мама и передала две нитки белых грибов. Будешь?

Скачко помедлил и кивнул. Он разделся, постоял в прихожей, погладил пальто Маши. Тихо улыбнулся.

– Иди мой руки! Я уже подаю! – выкрикнула она.

Часы показывали половину восьмого утра. Старшинов сидел у себя в кабинете и пил чай с медом. Вошел Костиков, положил газету «Правда» с сообщением о состоявшемся Пленуме ЦК КПСС, молча ткнул в строчку, где извещалось об увольнении генерала Щелокова с поста министра МВД СССР. Старшинов надел очки, прочитал. Костиков плеснул себе чаю, зачерпнул ложку меда из банки начальника, присел напротив. Старшинов снял очки, растерянно взглянул на помощника.

– Кузен Головная Боль нанес нам ответный удар. И кажется, мы проиграли. Мне бы такой силовой ресурс, – вздохнул он.

Старшинов не мигая смотрел на него. Костиков поморщился.

– И скучно, и грустно, и некому морду набить, – обронил он, допивая чай.

– Вы-то чего ни свет ни заря на работу приперлись? Я же мудрый совет вам дал. С внуками на дачу!

– Помолчи! А то чересчур говорливым стал! Без тебя тошно! – оборвал его Старшинов.

Он вытащил из стола недопитую бутылку коньяка.

Маша хозяйничала у плиты. Налила кофе в чашки, положила сухари в вазочку. Полковник сидел за столом, поглощая яичницу с колбасой и пробегая глазами газетное сообщение с Пленума ЦК КПСС. Скачко обнаружил и строчку об увольнении Щелокова с поста министра внутренних дел, посветлел лицом. Маша, заметив, что тот приободрился, присела напротив, взглянула на мужа.

– Я тут подумала… – она грустно улыбнулась. – Может, ты обратно вернешься?

Он оторвался от газеты.

– А у вас… – Он не договорил.

– У нас все кончено. Я была как в беспамятстве! Если б ты мог меня простить…