Жан-Франсуа Паро - Убийство в особняке Сен-Флорантен

— Никто не заставит меня поверить, что лорд Эшбьюри, или, как он именует себя здесь, Фрэнсис Сефтон, совершенно случайно остановился в гостинице в четырех шагах от дома Дюшампланов! Не знаю, почему он это сделал, но узнаю непременно!

— Согласен, надо понять, что привело его во Францию и — подчеркнем — заставило скрываться под вымышленным именем, — произнес Семакгюс. — Остаются также Дюшампланы, чье поведение, на мой взгляд, содержит некую загадку.

— Я не хотел сразу перегибать палку, а потому не стал подниматься, чтобы поговорить с супругой. Пусть они по-прежнему чувствуют себя в безопасности. Если они успокоятся, мы от этого только выиграем. Что же касается младшего брата, уверен, он появится еще не скоро. Однако я не могу поверить, что причиной убийства в особняке Сен-Флорантен является выгода. Эти люди достаточно богаты. Тогда что?

— Прежде всего, успокойтесь, иначе у вас начнется лихорадка.

— Боюсь, как бы не пришлось начинать все сначала. Ленуар поручил мне столько разных дел, что за ними я потерял нить основного расследования. Нужно еще раз допросить Миссери. Где нашли тело Маргариты Пендрон? Необходимо вновь побеседовать с герцогиней де Ла Врийер. Говорят, она дружна с госпожой де Морепа, к которой я неожиданно попал в фавор. Возможно, супруга министра поможет мне в этом… Наконец, надо отыскать воздыхателя Маргариты Пендрон. Этот Ад, о котором мне рассказала молоденькая горничная герцогини, являет собой сплошную загадку. Сама девушка родом из Нормандии…

— И, конечно, сохранила выговор своей родной провинции? — спросил Семакгюс и с лукавым видом посмотрел на Николя.

— Черт возьми, еще как сохранила!

— Тогда ваш воздыхатель найден. Ваш Ад — это всего лишь Эд, имя младшего Дюшамплана. Миссери, если, конечно, не станет врать, это подтвердит, и таким образом мы сможем объяснить множество вещей.

— Спасибо, дорогой Гийом. За сегодняшний день ваши размышления уже дважды помогли мне. А ваш кучер спас мне жизнь. Ваши подсказки открывают перед нами богатые перспективы, но, к сожалению, всех вопросов они все равно не решают. Есть факты, относящиеся к области желаемых видимостей, и не более того…

Семакгюс велел кучеру ехать в аптекарскую лавку господина Никеза, что на улице Жоайери.

Николя узнал господина Никеза: этот аптекарь накладывал ему повязку после покушения, совершенного на него во время расследования дела об исчезновении комиссара Лардена. Семакгюс и аптекарь осмотрели повреждение и, посовещавшись, единодушно отвергли спиртовые настойки, тинктуры и бальзамы: рана была неглубокой и не требовала сильнодействующих средств, нередко превращавших царапину в язву, ибо, останавливая кровотечение, они вызывали ожог и омертвение здоровых тканей. Оба единодушно решили применить обычный гипсовый пластырь и стянуть им края раны. Промыв жжеными квасцами поврежденные ткани, они наложили повязку из смеси хлебного мякиша, молока и оливкового масла; повязку следовало менять три раза в день. Слушая их, Николя чувствовал себя дичью, в присутствии которой повара обсуждали способы ее приготовления.

Когда они высадились из кареты под портиком Гран Шатле, на улице уже стемнело. Бурдо и Рабуин ждали их в дежурной части. Инспектор с волнением спросил, как чувствует себя Николя. Он все еще упрекал себя за то, что не был рядом с другом в столь опасной стычке.

— Бурдо нравится, когда к вам подсылают убийц, — заметил Семакгюс. — Тогда у него появляется повод в очередной раз спасти вас.

В ответ раздался дружный хохот.

— Итак, — начал Николя, — что вы мне скажете? Какие новости?

— Сначала о бонбоньерке. Мы отправились на улицу Сен-Мери, в особняк Жоак, где торгуют табакерками и разными драгоценными безделушками на любой вкус, одна другой лучше. Никогда не видел столько коробочек — золотых, серебряных, с эмалью, из папье-маше, панциря черепахи, слоновой кости, ирландской кожи, кожи ската и еще бог знает чего!

— И, насколько я вижу, сие великолепие ослепило вас!

— Напротив, я возмущен бессовестным изобилием бессмысленных предметов роскоши, стоимость которых равна стоимости хлеба для многих голодных ртов.

— О, — насмешливо произнес Семакгюс, — это говорит Руссо!

— Смейтесь, смейтесь, настанет день, когда… Но пока еще не время. Итак, мы предъявили коробочку. Приказчик из лавки заявил, что он ни в чем не уверен, однако ему кажется, что это работа настоящего мастера. Другой приказчик, тот, который служит дольше всех, предположил, что изделие создано Робером Жозефом Огюстом, известным мастером, проживающим на улице Моннэ. Мы отыскали мастера и расспросили его. Он, действительно, золотых дел мастер, литейщик и гравер, поставщик главных дворов Европы. Он признал свое изделие и опознал клеймо: голову легавой собаки.

— А покупатель?

— Сейчас дойдем и до него, — произнес Бурдо, забавляясь нетерпением Николя. — Ибо тут есть над чем задуматься. Заказчиком числится граф де Сен-Флорантен, герцог де Ла Врийер, нынешний министр Королевского дома.

— Давайте все по порядку. Действительно ли речь идет именно о нем? Он лично явился за покупкой?

— Вот еще! Разумеется, он прислал вместо себя человека. Однако Огюсту, у которого на клиентов глаз наметан, показалось, что посланец герцога — не простой слуга; сей господин приобрел у него кольцо с рубином.

— Что в наше время далеко не всегда характеризует дворянина, — с улыбкой заметил Николя. — Он описал вам этого посланца?

— Средний рост, надменный вид, глаза навыкате, изысканная одежда. Напудренный парик.

— С таким портретом мы далеко не продвинемся! Но все равно, отличная работа!

— А вот и кое-что любопытненькое, — добавил Рабуин, поводя худыми плечами. — Оказывается, колымага, отвозившая рога и копыта, обслуживает только левый берег. Она отъезжает от моста Турнель. Мы отыскали возницу. Как вы думаете, где мы его нашли? В караульне у заставы Порт-о-Тюиль. Он такого нам порассказал…

— Еще один любитель запутать следствие!

— Сегодня ночью, около часу или половины второго, он потихоньку начал путь к мосту, что возле форта Турнель. По дороге какой-то тип попросил у него огоньку, чтобы раскурить трубку; наш возница не поленился исполнить его просьбу, и тип возжелал отблагодарить его, предложив пропустить стаканчик в кабачке с курительными комнатами. Чем закончилась попойка, возница не помнит. Очнулся он на берегу, без одежды и без денег, ибо, насколько он помнит, у него в кармане лежали несколько лиаров. Вокруг него толпились хихикающие мальчишки и разъяренные кумушки. Как обычно в таких случаях, его отвели на караульный пост. Сам он считает, что злоупотребил настойками. Больше он ничего сказать не смог.