Жан-Франсуа Паро - Убийство в особняке Сен-Флорантен

— Увы, увы! — вздохнул он. — Я не могу, да и не хочу ничего вам сказать. Покойный король любил вас и полностью вам доверял. Если бы у меня был секрет, я бы, конечно, доверил его только вам, ибо давно знаю и уважаю вас. Но сами-то вы, служа мне столько лет, как вы могли поверить гнусным клеветникам и клюнуть на удочку их кровавых махинаций? Я не претендую на образ жизни святого, но неужели вы могли подумать, что это я совершил все эти жуткие убийства? Клянусь вам, я не причастен к этим кошмарам. Надеюсь, вы мне верите? Николя Ле Флок, покойный король считал вас самым искренним из всех своих слуг, Да, точно, точно… Скажите, вы мне верите?

— Сударь, вам достаточно сообщить мне только одну вещь. Где находились вы в те часы, когда были убиты все четыре жертвы? Вопрос очень простой, и вам достаточно одного слова, чтобы дать на него ответ.

Министр повернулся к нему лицом, и Николя с изумлением увидел, как из глаз у него текут слезы.

— Этого я вам не скажу. Даже если меня обвинят в сотне преступлений, я буду молчать! Вот господин де Шамбона… Ничто не заставит меня рассказать о том, что я намерен оставить при себе.

И он тяжко вздохнул.

— Это то единственное, чем я дорожу наравне с моей верностью покойному королю… А сейчас оставьте меня.

В задумчивости Николя удалился.

Портшез доставил его в Шатле. В ожидании он привел в порядок свои записи, стремясь не пропустить ни одной важной детали, каковых за время расследования накопилось немало. Мелочей оказалось столько, что вскоре мысль его застопорилась под тяжестью рухнувших на нее подробностей. В урочный час молчаливый и предупредительный папаша Мари пригласил комиссара разделить с ним трапезу, состоявшую из аппетитного рагу из вымени, любимого простонародьем за его дешевизну. Кисленькое винцо с виноградников из предместий Парижа, припасенное папашей Мари, приятно удивило Николя: оно нисколько не отдавало уксусом. В конце трапезы Николя, уронив голову на руки, уснул прямо за столом: сказалась усталость, накопившаяся за прошедшую неделю, насыщенную волнениями, хождениями и поисками.

Явившиеся в пять часов пополудни Бурдо и Рабуин разбудили комиссара. Открыв глаза, он не сразу пришел в себя после тревожного, наполненного странными видениями сна. Он видел, как какой-то человек рукой, оканчивающейся серебряным протезом, приводил в движение автомат, похожий на куклу Вокансона, а другой рукой душил марионетку, как две капли воды похожую на юную королеву. В ужасе он задергался, пытаясь вмешаться, но какая-то сила удерживала его на месте, словно парализованного.

— У нас новости, — провозгласил Бурдо, — да еще какие! И притом отовсюду!

— Однако вы припозднились, — заметил Николя, пробудившись окончательно. — Я уже отчаялся!

— Итак, приготовьтесь: уверен, разочарования не наступит. Нам удалось подобрать парочку колосков, из которых мы получим муку, позволяющую нам основательно продвинуть дело.

— Не томите меня. Ожидание и кисленькое вино папаши Мари погрузили меня в сон, похожий на летаргический, и вдобавок полный кошмаров. Правда, таким образом мне удалось скоротать время. Я вас слушаю.

— Ваша рана на голове начала рубцеваться, от этого вам и снятся кошмары. Итак, вот что мы узнали. Хотя кому-то наш Рабуин и может показаться нескладным, он вполне хорош собой, а потому ему нередко удается сочетать приятное с полезным. Девица Жосс, пикантная брюнеточка со смазливой мордашкой, более известная под прозвищем Руссильонка, прониклась к нашему агенту сердечной склонностью и усиленно старается его охмурить, так что, ежели бы он согласился, он бы давно стал ее постоянным дружком.

Покраснев, Рабуин опустил голову.

— Короче говоря, — продолжил Бурдо, — девица многое видит и многое подмечает, только уж очень она болтлива и выкладывает все как на духу. Она рассказала нашему бесценному агенту, что ее совесть все больше и больше возмущается тем, что происходит на галантных вечеринках, устраиваемых… кем бы вы думали?

— Маркизом де Шамбона?

— А вот нет. Неким молодым человеком, коего она подробно описала Рабуину. Впрочем, сейчас он вам сам все расскажет.

— Судя по описанию, этим молодым человеком вполне может быть Ансельм Витри, но, принимая во внимание, что вы нашли труп этого Ансельма, речь, скорее всего, идет об Эде Дюшамплане.

— А почему эта девица стала протестовать против вечеров, участие в которых входит в обычный круг ее занятий?

— Будучи особой весьма достойной, она больше не может терпеть те низости и мерзости, что там творятся. К тому же одна из ее товарок недавно подцепила там страшную болезнь, ну, из тех, которые не подхватишь в монастыре, ни в женском, ни в мужском. И наша девица решила, что больше этим грязным развратникам она даже руки не подаст. Сегодня вечером ее пригласили вновь, но она намерена отказаться.

— Все это прекрасно, — произнес Николя, — но каким образом мы можем воспользоваться этими сведениями? Где, когда и как?

— Надобно вам сказать, господин Николя, — подал голос Рабуин, — ее болтовня имела существенное подкрепление, а проще говоря, она дала мне несколько ключей от потайных дверей — ежели с ней случится что-нибудь дурное. Она также хотела получить какую-нибудь гарантию.

— Теперь понимаю. Ну а дальше?

— Фиакр должен забрать ее на углу улицы Вьей-Тюильри и пассажа Манеж в десять часов вечера. Куда ее повезут, она не знает. Прежде речь шла о частных домах и тайных убежищах в катакомбах. Но она считает, что приглашали ее не каждый раз.

— Так почему же она все же согласилась?

— Я убедил ее.

— Каким образом? — спросил Бурдо.

— Пообещал ей нашу поддержку и защиту. Она девушка благоразумная и сумела накопить немного денег. Родом из Бордо, она хочет вернуться к себе на родину и заняться честным ремеслом.

— Что ж, — задумчиво произнес Николя, — в этом мы ей поможем. А больше никого, кто хотел бы помочь нам?

— Никого. Зато мы знаем, что на сегодняшнее сборище все должны явиться в масках, а при входе предъявить надорванную посредине карту с тузом червей. Следовательно, один из наших вполне смог бы туда проникнуть.

Взяв лист бумаги, Николя, не прерывая разговора, принялся что-то писать.

— Соберите всех наших агентов и осведомителей. Предупредите караулы и городскую стражу. Сосредоточьте основные силы наблюдателей вокруг каменоломен, что возле обсерватории; необходимо также отследить любые подозрительные передвижения карет. Предупреждаю, сделать это нелегко. Возможно, эти люди не пользуются официальным входом в каменоломни, ибо, как известно, в некоторых частных домах, где есть погреба, на наше несчастье, имеются подземные ходы. Вспомните, Пьер, подземелье дома Лардена на улице Блан-Манто. Не забудьте отправить людей на Монпарнас…