К. Сэнсом - Соверен

— Господи боже, поможет мне кто-нибудь закрыть эту дверь?! — истошно возопил я.

— Да что такое… спаси нас Бог! — пробормотал один из конюших, увидав косматый силуэт, появившийся в дверях.

Припадая на заднюю лапу, медведь вошел в церковь. Он беспрестанно вертел головой и принюхивался, словно пытался найти врага по запаху. Мы отступили вглубь. Лошади, уловив запах хищника, принялись испуганно ржать и отчаянно бить ногами о стены денников. Шум, казалось, испугал медведя. Он замер на месте, поглядывая по сторонам своими маленькими, глубоко посаженными глазками, из пасти его струйкой стекала слюна. Затем он вновь поднялся на задние лапы и открыл пасть, показав пару устрашающих клыков. Я заметил, что рваная рана на его задней лапе открылась и кровоточит. Несомненно, хищник, выдержавший накануне схватку со сворой собак, был охвачен страхом, растерянностью и болью. Все это делало его особенно опасным.

Вместе с конюхами мы отступали все дальше и дальше, беспомощно оглядываясь по сторонам в поисках надежного укрытия. Но в пустой церкви спрятаться было негде. Испуганные лошади устроили настоящую какофонию, некоторые из них били по стенам денников с такой силой, что в воздух летели щепки. Я надеялся, что шум заставит медведя повернуть назад, однако зверь снова опустился на все четыре лапы и припустил за нами. При этом он не сводил с нас взгляда, словно ему приятно было наблюдать, как люди, его заклятые враги, в страхе бегут от него, выказав свою презренную слабость. Качая мохнатой головой, он поглядывал то на одного конюха, то на другого; однако моя персона явно привлекала его особое внимание. Возможно, причиной было то, что я оказался первым человеком, которого зверь встретил после своего освобождения.

Мне казалось, с того момента, как я ворвался в церковь, прошла целая вечность; на самом деле пролетело всего лишь несколько минут, на протяжении которых мы чувствовали на себе свирепый взгляд медведя. Никто не решался повернуться и броситься наутек, опасаясь, что зверь перейдет в нападение.

Пятясь спиной, я поскользнулся на грязной соломе и упал. Испустив пронзительный вопль, я поспешно вскочил, но конюхи успели за это время отступить дальше, оставив меня один на один с медведем. От рассвирепевшего хищника меня отделяло не более десяти футов. Я заметил, что через всю церковь за медведем тянется кровавый след. От шума, поднятого обезумевшими от страха лошадьми, закладывало уши.

Зверь, по-прежнему не сводя с меня глаз, неторопливо приближался. До меня донесся дружный топот ног — как видно, конюшие наконец припустили бегом, и не подумав прийти мне на помощь. Медведь сделал еще несколько шагов. Увидев рядом огромный железный подсвечник с горящими свечами, я в порыве отчаяния схватил его обеими руками и запустил в преследователя. Бросок не попал в цель, подсвечник лишь слегка задел зверя. Тот с грозным рыком отскочил в сторону, а подсвечник, упав на кучу соломы, моментально запалил ее. Медведь немного отступил, по-прежнему буравя меня взглядом. Потом он поднялся на задние лапы и бросился на меня. Едва не оглохнув от собственного крика, я закрыл лицо руками.

Сквозь сомкнутые пальцы я увидел, как рядом что-то мелькнуло. В следующее мгновение раздался какой-то глухой звук, и медведь отскочил назад. Открыв глаза, я увидел, что из мощной его груди, подрагивая, торчит стрела. Еще одна просвистела в воздухе и вонзилась в косматую шкуру зверя. За ней последовала третья. Медведь, испустив душераздирающий рев, взмахнул в воздухе передними лапами.

Должно быть, четвертая стрела попала ему прямо в сердце, ибо зверь с глухим стоном повалился на бок, прямо на кучу горящей соломы. Мех его сразу же начал дымиться, но это уже не доставляло косматому никаких страданий.

Сотрясаясь всем телом, я прислонился к колонне. Перед глазами все плыло.

— Скорее тушите огонь! Несите воду! — донесся до меня знакомый голос.

Конюхи вместе с двумя солдатами бросились к горящей куче соломы и принялись колотить по ней вениками. Довольно быстро им удалось сбить пламя, и после того, как на солому вылили несколько ведер воды, последние искры с шипением потухли. Я в тупом оцепенении глядел на солдат в красных мундирах, с луками через плечо. Внезапно передо мной оказался сержант Ликон.

— Сержант, как все это… как вы здесь оказались? — едва ворочая языком, пролепетал я.

— Я был в камере Бродерика, когда услышал шум и крики. Ведь дом, в котором находится арестант, совсем рядом с церковью. Я сразу понял: в церкви творится что-то неладное, позвал своих людей и бросился сюда. Хорошо еще, у нас были с собой луки. На ваше счастье, стрелки из Кента бьют точно в цель, — добавил он, угрюмо взглянув на меня.

— Вы спасли мне жизнь, — выдохнул я.

— Но как медведь оказался в церкви?

— Кто-то поднял дверь клетки.

— Что?

— Кто-то поднял дверь клетки, — повторил я. — Медведь загнал меня в церковь. Убегая от него, я поскользнулся и упал.

Вдаваться в подробности не было ни малейшего желания. Я обвел церковь глазами. Один из конюхов, встретив мой взгляд, смущенно отвернулся. Труп медведя лежал на почерневшей соломе, испуская вонючий дым.

Со двора доносились возбужденные голоса. Судя по всему, переполох, поднятый в церкви, перебудил половину лагеря.

Вскоре церковь наполнилась слугами и солдатами. Вокруг мертвого медведя собралась целая толпа любопытных.

— Он набросился на горбатого законника, — донесся до меня чей-то голос. — Того самого, что король поднял на смех в Фулфорде.

Сержант Ликон тоже услышал это, и на его добродушном круглом лице мелькнула тень.

— Так вы считаете, кто-то намеренно выпустил медведя? — обратился он ко мне.

— В этом у меня нет никаких сомнений, — ответил я, судорожно переведя дух. — Кто-то знал, что я буду возвращаться именно этим путем, и выжидал, когда я подойду к клетке.

Но кто он, этот неведомый враг? И откуда ему известны мои планы?

Сержант Ликон приказал одному из своих солдат проводить меня в королевский особняк. Солдат рассказал о происшествии стражнику, стоявшему в карауле у дверей. Тот провел меня в дом, попросив двигаться и говорить как можно тише, ибо король и королева уже легли почивать. Внутри особняка царила тишина, солдаты, стоявшие в карауле в коридорах, дремали, прислонившись к стенам. Тусклый свет свечей выхватывал из темноты роскошные гобелены и мебель.

Вслед за караульным я поднялся на второй этаж. Солдат постучал в дверь кабинета Малеверера.

— Войдите! — раздался низкий звучный голос.

К своему великому удивлению, я увидел в кабинете не только Малеверера, но и сэра Ричарда Рича. Оба сидели у стола, заваленного какими-то бумагами, судя по виду — купчими на землю. В заголовке одной из них я успел разглядеть выведенное крупными буквами имя: «Роберт Эск из Отона». Малеверер, поймав мой взгляд, поспешно свернул документ.