К. Сэнсом - Соверен

— Для пользы больного было бы неплохо перевести его в другое место, более подходящее для человека в его состоянии, — заключил доктор.

— Нет, этот человек слишком опасен, — непререкаемым тоном заявил Редвинтер. — Его следует содержать в камере, закованным в цепи.

Лекарь взглянул на меня, ища поддержки. Я пребывал в замешательстве, не зная, какое решение принять.

— Мы оставим заключенного в камере, — произнес я наконец. — Но надо принести ему дополнительные одеяла и небольшую жаровню с углями. Здесь слишком холодно.

— Да, больному необходимо тепло, — кивнул доктор.

— Хорошо, я прикажу доставить сюда жаровню и одеяла, — сказал Редвинтер, бросив на меня косой злобный взгляд.

Замечание лекаря насчет скудной пищи и скверного обращения, которому подвергался арестант, явно пришлось ему не по вкусу.

Бродерик пошевелился, и я понял, что он приходит в себя. Возможно, сознание вернулось к нему еще несколько минут назад и он слышал весь наш разговор. Заключенный посмотрел на меня, и губы его искривила горькая усмешка.

— О, вы здесь, мастер законник, — прошептал он одними губами. — И как всегда, исполнены забот о моем здоровье. А вот кто-то едва не избавил вас от хлопот, а меня — от страданий.

Бродерик, утомленный долгой тирадой, с трудом перевел дух. Взглянув ему в глаза, я увидел, что огонь, полыхавший в них прежде, погас. Его тусклый взгляд говорил лишь о бесконечной усталости.

— Вы знаете, кто вас отравил, Бродерик?

— Король, кто же еще, — с усилием выдохнул заключенный.

— Вам лучше помолчать, — угрожающе процедил Редвинтер.

— Идемте, мастер Редвинтер, — вмешался я. — Нам нужно поговорить. Доктор Гибсон, вы еще зайдете к больному?

— Да, разумеется, — кивнул лекарь. — Я навещу его сегодня днем.

На губах его мелькнула довольная улыбка, и я подумал о том, что за свои визиты к королевскому арестанту он получает хорошую плату.

Мы вышли из камеры, и Редвинтер запер дверь.

— Прошу вас, подождите меня в кабинете, — обратился он ко мне. — Я должен проводить доктора Гибсона и запереть дверь в башню.

Мы с Бараком спустились на один пролет и вошли в комнату тюремщика. Ночная рубаха, в спешке брошенная на пол, нарушала царивший здесь порядок. Я потер шею, которая ныла все ощутимее.

— Так вот он какой, Редвинтер, — изрек Барак. — В нем с первого взгляда видно инквизитора.

Он взял открытую книгу, лежавшую на стуле, и вслух прочел ее название:

— «Покорность истинного христианина». Такие люди часто любят душеспасительное чтение.

— И воображают себя исполнителями Божьей воли, — добавил я.

— В наше время таких исполнителей развелось слишком много, — усмехнулся Барак. — Но ваш Редвинтер не показался мне столь уж страшным. Похоже, он сам изрядно перетрусил.

— Вы правы, сегодняшнее происшествие выбило его из колеи, — ответил я. — Погодите, пока он придет в себя. Тогда и поймете, стоит ли его опасаться.

Я несколько раз прошелся по комнате взад-вперед.

— На его месте любой растерялся бы. Ведь он принимал все меры предосторожности, дабы предотвратить побег Бродерика. Ему и в голову не приходило, что кто-то может попытаться убить заключенного. Как, впрочем, и мне. А что, если покушение на Бродерика связано со смертью Олдройда и похищением документов? — неожиданно для себя самого предположил я. — По словам Малеверера, Бродерик имеет какое-то отношение к человеку по имени Блейбурн.

— Возможно, нам следует предупредить Редвинтера.

— Не думаю, — возразил я. — Это дело находится в ведении Малеверера, и он не давал нам подобного поручения.

Звук шагов, раздавшийся на лестнице, заставил нас замолчать. В комнату вошел Редвинтер. Закрыв дверь, он вперил взгляд в Барака. Затем повернулся ко мне и растянул губы в улыбке, обнажившей его мелкие белые зубы.

— Насколько я понимаю, мастер Шардлейк, вы сочли, что при встречах со мной вам необходима защита? — насмешливо осведомился он.

Даже сейчас он не оставил своих попыток уязвить меня.

— Мастер Редвинтер, сейчас не время для колкостей, — произнес я подчеркнуто бесстрастным тоном. — Нам предстоит обсудить весьма серьезные вопросы.

— Я приказал принести заключенному одеяла и жаровню, — сообщил Редвинтер. — У меня нет ни малейшего желания, чтобы человек этот умер, находясь на моем попечении, — добавил он с откровенной злобой. — Бог свидетель, смерть его мне вовсе ни к чему! Сейчас я намереваюсь допросить повара и хочу, чтобы вы при этом присутствовали.

— Но если бы заключенного отравил повар, он сразу скрылся бы, сделав свое дело, — заявил Барак. — Всякому ясно, что первое подозрение пало бы на него. Зачем ему оставаться в замке и ждать, пока его схватят?

Редвинтер смерил его пренебрежительным взглядом и процедил, обернувшись ко мне:

— Вы всегда позволяете слугам вмешиваться в ваши дела?

— Барак мой помощник, — отрезал я. — И то, что он сказал, отнюдь не лишено смысла.

— Вот как? — ухмыльнулся Редвинтер.

Взгляд его скользнул по синяку на моей голове.

— Вижу, вы побывали в серьезной переделке, мастер Шардлейк. Должно быть, ваши учтивые манеры вывели кого-нибудь из терпения?

— Я уже сказал вам: сейчас не время для колкостей. Идемте поговорим с подозреваемым.

— Идемте. Бог свидетель, я заставлю этого мерзавца выложить правду.

И, тряхнув в руке связку ключей, он сделал нам знак выйти из комнаты.

Повар, с обеих сторон окруженный солдатами, понуро сидел на табуретке в караульной. Как и полагается человеку его ремесла, он отличался изрядной упитанностью, лысая голова имела яйцевидную форму. Однако черты лица были резкими и заостренными, а в глазах бегали тревожные огоньки. Я не мог не признать правоту Редвинтера — этот человек одним своим видом внушал подозрения.

Тюремщик приблизился к заключенному и, уставившись ему прямо в лицо, растянул губы в зловещей улыбке. В комнате горела жаровня, из кучи углей торчала кочерга. Редвинтер быстро выхватил ее и сжал в руке. Повар судорожно перевел дух, не в силах оторвать взгляда от раскаленного докрасна конца. Даже я, стоя в нескольких шагах от Редвинтера, ощущал исходивший от кочерги жар. Солдаты, предчувствуя тягостную сцену, смущенно переглядывались.

Редвинтер погладил бороду свободной рукой и произнес негромко и вкрадчиво:

— Назови свое имя.

— Д-Дэвид Юхил, сэр.

— Прежде ты работал в аббатстве Святой Марии?

Глаза повара, неотрывно устремленные на кочергу, расширились от ужаса.

— Да, сэр.

— Когда отвечаешь, смотри на меня, невежа, — процедил Редвинтер. — Как долго ты работал в аббатстве?

— Около десяти лет, сэр. Я стряпал для монахов. Нас, поваров, там было трое.

— Вижу, в аббатстве ты хорошо отъелся. Привык к сытой жизни и легкой работе. И уж конечно, когда этот папистский притон закрыли, а тебя выбросили на улицу, тебе это не слишком понравилось.