Дэвид Дикинсон - Покушение на шедевр

— И они нашли папу? — спросила Оливия. — Мама могла бы сразу сказать им, что лучше никого нет.

— Слушайте, дети! Сейчас я вам кое-что покажу, — пообещал старшина. Он повел их по коридору мимо комнат, в которых жили почетные пенсионеры. Томас и Оливия заглядывали внутрь — как и в прошлый раз, они были зачарованы кроватями, убирающимися в стену. — Вот здесь живет капрал Джоббинс — он тоже ездил в Индию, где были мы с вашим папой. И вернулся оттуда. Следующий номер занимает младший капрал Ричардсон, он ездил в Африку и вернулся. Здесь — рядовой Дженкисон, он ездил в Египет и вернулся. А здесь, в конце, — артиллерист Бишоп; он ездил в Афганистан и вернулся. Ну вот, — продолжал он, — а в этой большой комнате мы сейчас будем пить чай. Видите, сколько здесь бывших солдат? Их всех отправляли на войну, и они все вернулись обратно.

Старшина Коллинз усадил Оливию к себе на колено и подвинул ей хлеб с маслом. Больше сотни ветеранов наблюдали за ними с удовольствием и завистью. Томас заметил, что такого вкусного хлеба с маслом он нигде не пробовал. Им дали по куску огромного шоколадного пирога — старшина Коллинз лично позаботился о том, чтобы всем желающим хватило добавки.

— Я был бы рад поехать с вами, сэр, — сказал старшина Пауэрскорту, когда они уезжали.

— Со мной едут почти такие же отличные помощники, как вы, старшина, — проговорил Пауэрскорт. — Уильям Маккензи и Джонни Фицджеральд.

— Боже, помоги бурам, — сказал старшина. — Если к ним едет майор Фицджеральд, им определенно пора сдаваться.

В свой последний вечер в Англии лорд Фрэнсис Пауэрскорт укладывал детей спать. Оливию он нашел на кухне: она смотрела, как кухарка готовит ужин для взрослых.

Пауэрскорт обнял дочь. Она зарылась носом в его плечо. Пока они шли наверх, Оливия желала доброй ночи каждой комнате в доме.

— Доброй ночи, кухарка, доброй ночи, кухня, — сказала она.

— Спи сладко, деточка, — с улыбкой ответила кухарка.

— Доброй ночи, столовая, доброй ночи, стулья, — сказала Оливия.

— Столовая желает тебе очень-преочень доброй ночи, — ее отец был чрезвычайно серьезен.

— Доброй ночи, гостиная, доброй ночи, диван.

— Гостиная с диваном желают тебе приятных снов, — сказал Пауэрскорт.

— Доброй ночи, лестница, — сказала Оливия, все еще прижимаясь к отцовскому плечу.

— Лестница тоже желает тебе спать спокойно, — сказал Пауэрскорт.

Он уже укладывал ее в постель. Она почти заснула.

— Доброй ночи, папа, — прошептала она. Под одеялами ее было почти не видно.

— Доброй ночи, Оливия. — Пауэрскорт наклонился и поцеловал ее в щеку. — Доброй ночи.

Он тихо подождал у кровати, пока дочь заснет. Потом посидел еще десять минут, любуясь ее невинным личиком, молясь о ее счастливом будущем.

Томас попросил, чтобы ему почитали. Он это очень любил. Пауэрскорт взял со стола книжку и начал читать:

— Что такое дозор, папа? — раздался сонный голос.

— Это разведка, Томас, — прошептал в ответ Пауэрскорт. —

Томас снова пошевелился. Он уже почти спал.

— Доны — это испанцы, папа?

— Да, — шепнул Пауэрскорт.

Томас не дождался конца сражения. Он заснул. И опять Пауэрскорт просидел десять минут около своего спящего ребенка. Он молился за Томаса. И за его мать. А потом на цыпочках вышел из комнаты.

— Люси, — сказал Пауэрскорт чуть позже, вольготно растянувшись на диване. — Не знаю, что я буду без тебя делать.

— Чепуха, Фрэнсис, — откликнулась она с легкой улыбкой. — Ты без меня запросто обойдешься. Ведь тебе уже приходилось вести такую жизнь. К тому же с тобой едет Джонни.

— Когда я служил в Индии, Люси, мы с тобой еще не были знакомы. — Вдруг Пауэрскорт вспомнил, что ее первый муж тоже уехал на войну. И не вернулся. Он почувствовал, что и Люси сейчас думает о том же самом.

— Обещай мне одну вещь, милый. — Леди Люси опустилась рядом с диваном на колени и обвила руками шею мужа. Пауэрскорту показалось, что в глазах у нее блеснули слезы. Он крепко обнял ее.

— Ну-ну, Люси. Не надо плакать.

— Только одну, Фрэнсис. — Она шептала прямо ему в ухо, поглаживая его по щеке. — Пожалуйста, вернись.

Поезд восемь сорок пять с вокзала Ватерлоо до Портсмутской гавани готовился к отправлению. В нем было мало пассажирских вагонов и еще меньше пассажиров. Возможно, подумал Пауэрскорт, они и вовсе будут путешествовать в одиночестве. Он высунулся из купе и взял руки леди Люси в свои.

— Люси, — сказал он. — Я очень тебя люблю. И всегда буду любить.

Раздался свисток. Паровоз впереди изрыгнул в утренний воздух огромный клуб дыма.

— Я тоже очень тебя люблю, Фрэнсис. Возвращайся домой невредимым. Пожалуйста, возвращайся.

Поезд начал двигаться. Леди Люси шла рядом, мимо стоявших на перроне носильщиков.

— Semper Fidelis, Фрэнсис. — Поезд набирал скорость. Ей пришлось отпустить его руки.

— Semper Fidelis, Люси, — сказал Пауэрскорт, отчаянно маша леди Люси, чья маленькая фигурка уже терялась в дыму. Вскоре она пропала совсем.

Леди Люси смотрела вслед поезду, пока он не свернул на основной путь, ведущий к югу, и не исчез из поля зрения. Она оставалась на платформе до тех пор, пока вдали еще был виден дымок паровоза.

Потом она покинула вокзал и вернулась домой, к детям.

Сэр Фредерик Ламберт, председатель Королевской академии, сидел у себя в гостиной и ждал адвоката, чтобы продиктовать ему новое завещание.

Имоджин Фоукс и Орландо Блейн еще спали под чуткой опекой миссис Уорри в загородном доме Пауэрскортов в Нортгемптоншире.

Алиса Декурси со своими дочерьми Джулией и Сарой стояла на набережной порта Кальви на севере Корсики, с нетерпением дожидаясь судна, которое должно было доставить их в Ниццу. Оттуда они собирались вернуться в Англию поездом.

Уильям Аларик Пайпер готовился открыть свою галерею на Олд-Бонд-стрит для новых гостей и потенциальных клиентов.

Мистер Уильям Маккракен, американский миллионер, направлялся обратно в Нью-Йорк на корабле, сутки назад отплывшем из Саутгемптона.