Дэвид Дикинсон - Покушение на шедевр

Пайпер решил, что фирму можно спасти единственным способом. Впрочем, он не был уверен в том, что этот способ сработает. За все предстояло расплатиться Декурси. Он станет агнцем, которого следует принести в жертву ради того, чтобы уцелел Пайпер. «Отнесись к этому так, Эдмунд, — сказал Пайпер своему другу, когда они с ужасом смотрели в меню, поданное им субботним вечером в их вулвергемптонском убежище. — Нет больше той любви, как если кто положит партнерство свое за друзей своих. [44] Парафраз строки из Евангелия от Иоанна (15,13): «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей ваших». Ты останешься моим тайным компаньоном. Я заплачу столько, сколько нужно, чтобы вернуть твою мать и сестер с Корсики. Если мы выплывем, ты по-прежнему будешь получать свой процент с доходов. Если сейчас потонем — все наше достояние попросту пропадет. Никто не купит ни одной картины из наших запасов. Все будут считать, что это сплошные подделки. У нас с тобой единственный шанс».

В четверть десятого Уильям Аларик Пайпер неторопливо прошагал по Олд-Бонд-стрит к своей переименованной галерее. На нем был новый темно-серый костюм со свежей орхидеей в петлице. Он приветливо кланялся знакомым. Он вел себя так, словно ничего не случилось. Постепенно у него в мозгу складывался план, с помощью которого он рассчитывал снова наладить отношения с клиентами. Войдя в свой кабинет, он сел за стол и принялся ждать нашествия американцев.

В тот же час перед входом в зал Центрального уголовного суда выстроилась длинная очередь. Здесь были студенты юридических факультетов, желающие присутствовать на последнем заседании процесса, которому наверняка предстояло занять почетное место в анналах лондонской юриспруденции. Возможно, когда-нибудь они прочтут о нем в потрепанном фолианте с переплетом из красной кожи — тогда они, наверное, станут уже королевскими адвокатами, а то и вовсе будут заседать в Верховном суде. А сегодня они могли увидеть все своими глазами, чтобы потом, в отдаленном будущем, поведать об этом молодежи. Были здесь и просто зеваки — люди, которые приходят поглазеть на каждое торжественное шествие или военный парад, потому что им больше нечем заняться. Были и кучки дам из высшего света, чьи оживленные приветствия эхом разносились по коридору.

— Дорогая, мы не виделись с той вечеринки у Фредди!

— Говорят, мистер Пью такой красавчик!

— Кто-то сказал мне у Девонширов, что это дело рук Декурси. Полиция вот-вот его арестует!

— Чепуха, дорогая. Все знают, что убийца — тот несчастный, Бакли. Пью просто пытается сбить присяжных с толку.

В двадцать минут десятого в кабинет Чарлза Огастеса Пью ворвался взъерошенный Джонни Фицджеральд. Пью беседовал с Пауэрскортом, пристегивая золотую цепочку и в последний раз поправляя парик. Фицджеральд сунул ему в руку два бумажных листка.

— Это насчет Италии, — сообщил он, дико озираясь вокруг в поисках кофе. — Кое-что узнал у итальянских корреспондентов здесь, в Лондоне. А остальное — у человека, который работал лакеем в римском доме. Пьет как лошадь, точнее, как гиппопотам. Все время приходилось ему подливать. А что делать?

Пью быстро проглядел бумаги и аккуратно присовокупил их к пачке своих документов.

— Спасибо, — сказал он. — Очень ценное дополнение.

За выходные судья Браун успел подстричься. Он всегда старался привести себя в порядок перед заключительным заседанием, на котором ему предстояло подвести итоги и огласить приговор. На днях Пауэрскорт слышал, как кто-то назвал его Вешалкой Брауном. Присяжные, проведя двое суток вне зала, тоже заметно посвежели. Их старшина облачился в красивый костюм: должно быть, об этом позаботилась его жена, понимавшая, что в суде будет полно газетчиков. Хорас Алоизиус Бакли выглядел так, словно предыдущей ночью он ни на минуту не сомкнул глаз. Лицо у него вытянулось, глаза запали. Но и в последний день своего испытания он держался молодцом. Для прессы было отведено всего шесть мест, но сегодня на них втиснулись одиннадцать репортеров: с блокнотами наготове, они стояли там, прижатые друг к дружке, как гребцы на галерах. Судья бросил на них грозный взгляд, словно прикидывая, как бы уменьшить их количество. Опустив глаза, журналисты принялись строчить что-то у себя в блокнотах. Все ряды для публики были набиты битком, и снаружи осталась еще целая толпа любопытных, надеющихся, что кому-нибудь из зрителей надоест слушать и им освободят место в зале.

Даже Чарлзу Огастесу Пью, ветерану, наблюдавшему в суде не одну драму, сегодня утром было слегка не по себе. Он взглянул на свой высокий стакан и решил подождать.

— Вызывается миссис Хорас Бакли!

Дамы из общества напряглись, стараясь рассмотреть, как одета свидетельница. Их юбки зашуршали, как будто по залу, в котором председательствовал судья Браун, пронесся легкий ветерок.

— Миссис Бакли, простите меня, если я затрону некоторые подробности вашей дружбы с Кристофером Монтегю.

На Розалинде Бакли было длинное темно-серое платье и маленькая черная шляпка. Эти цвета шли ей. Она походила на вдову в трауре.

— Вы познакомились с Кристофером Монтегю примерно за год и три месяца до его смерти. Это так?

— Да, — твердо ответила Розалинда Бакли.

— Напомните нам, пожалуйста, какие совместные планы вы строили на будущее. — Голос у Пью был прямо-таки шелковый, точно он беседовал с миссис Бакли не в зале суда, а за столом на званом ужине.

— Мы хотели уехать в Италию, — сказала она. — Кристофер, то есть мистер Монтегю, собирался писать там книги.

— Вы собирались жить там, не обвенчавшись? По крайней мере, до тех пор, пока жив ваш супруг?

Газетчики обменялись изумленными взглядами. Их осенила новая догадка — гораздо быстрее, чем она пришла на ум остальным.

— Да, — ответила Розалинда Бакли, уставившись в пол перед свидетельской кафедрой.

— Вы с мистером Монтегю хотели иметь детей, миссис Бакли? Внебрачных детей, рожденных на чужом берегу?

— Возражаю, милорд, возражаю. — Все выходные сэру Руфусу Фитчу не давали покоя мысли о Пью и о том, что он слишком многое спускал противнику с рук. Теперь все будет иначе. — Это вопрос чисто гипотетический. Он не имеет никакого отношения к делу.

— Мистер Пью? — Судья обернулся к представителю защиты.

— Защита собирается показать, милорд, что подобные вопросы все сильнее и сильнее занимали мистера Монтегю накануне его гибели.

— Возражение отклоняется. Но учтите, мистер Пью, что я ожидаю от вас доказательств вашей точки зрения.

— Да, милорд. Надеюсь, в этом плане ваши ожидания будут удовлетворены. Пока у меня больше нет вопросов к миссис Бакли. С вашего разрешения, милорд, я хотел бы вызвать на свидетельское место мисс Алису Бридж.