Филип Гуден - Бледный гость

Подходящий въезд нашелся за очередным углом. Им пользовалась чернь и прочая братия вроде нас. Разумеется, и пышности в нем было гораздо меньше. Мы въехали во внутренний двор. Наши «ветераны», Поуп и Синкло, углубились в переговоры с худощавым типом, которого я принял за дворецкого. Я стоял рядом с остальными в ожидании дальнейших указаний. О да, мы знали свое место.

В конце концов кто-то из слуг занялся Фламом и повозкой, а дворецкий, высокомерно махнув длинной костлявой рукой, приказал следовать за ним. Синкло и Поуп пошли первыми. Гуськом мы миновали низкий дверной проем, за ним началась крутая лестница. Никогда мне еще не приходилось преодолевать столько ступеней сразу. Один пролет сменял другой, и я начал думать, что такими темпами мы, должно быть, уже вскарабкались на самое небо. Но нет, лестница вывела в просторное пыльное помещение, которое, судя по наклонному потолку, грубо оштукатуренным стенам и треугольным окнам, располагалось под самой крышей. По обе руки от нас тянулись ряды двухъярусных кроватей. Здесь, как поведал наш надменный провожатый по имени Освальд Иден, мы и должны были расположиться. Кроме того, всем своим видом он показывал, что мнения об актерах самого низкого.

– Располагайтесь как дома, господа. Хотя, возможно, обходятся с вами и не по заслугам. [3]

Голос был сухой, как шелест пожухлых листьев. Кроме того, я заметил, что руки у него непропорционально длинные. Скажу даже, чересчур длинные. Под стать его угловатой фигуре.

– Считайте, что вам улыбнулась удача, – добавил сей благородный джентльмен.

Меня удивляло спокойствие и молчание «ветеранов». Вот если бы здесь были мастер Шекспир или Дик Бербедж, они бы мигом поставили этого чванливого типа на место. Наверняка бы его впечатлило то, что мы регулярно выступаем перед ее величеством и всем королевским двором. И если уж на то пошло, то незваными гостями здесь мы не были: нас пригласили, и мы не отказались приехать в такую глушь, хотя и живут здесь знатные люди. Однако Идену, похоже, все должно было сойти с рук. Синкло и Поуп не совершали никаких попыток пресечь наглое обращение. Возможно, они просто растерялись. Но я буквально кипел от злости, о чем и поведал тут же Сэвиджу.

– Не хозяин в доме правит, а слуга, – только и заметил он. – Хотя в нашем случае хозяину могущества было не занимать.

Слава провидению, дворецкий вскоре ушел, и мы смогли спокойно устроиться на месте нового пребывания. Воздух под крышей был спертым, было жарковато. Пыль так и плясала в солнечном свете. День входил в ту свою фазу, когда время тянется ужасно медленно. Кое-кто из наших повалился на узкие кровати, возобновляя свой прерванный на лесной поляне сон. Но только не Ричард Синкло, который вскоре призвал нас к порядку.

– Джентльмены, – сказал он. – Добро пожаловать в Инстед-хаус! Лорд Элкомб благосклонен к актерам, в особенности тем, кто играет на подмостках «Глобуса». Уверен, я смело могу говорить об этом от его имени.

– Мало же он знает, – заметил Сэвидж.

И, хотя реплика его предназначалась только мне, думаю, слышали и другие, ибо понизить голос он не потрудился.

– Но вы не должны забывать, – продолжал Синкло, – что, хотя мы привыкли быть в центре внимания и осознавать, что все взоры обращены только к нам, в Инстед-хаусе мы лишь «вставной номер», наше представление – второстепенное по важности событие. Наша задача – привнести в торжество небольшую долю развлечения, только и всего.

Возможно, он говорил все это, чтобы объяснить то «радушие», которое было нам оказано и с которым нам, может быть, еще не раз предстоит столкнуться. Ричарду были свойственны строгость и осмотрительность, он прежде думал, чем говорил, а говорил только по делу. Я вдруг осознал, что играть в доме знатного человека – задача не такая уж и простая, как мне казалось поначалу. Нужно обладать талантом истинного дипломата, чтобы возглавлять труппу лицедеев на чужой, по сути, территории. Вероятно, именно поэтому выбор братьев Бербеджей пал на мастера Синкло.

– Тем не менее я знаю, что наша труппа не ударит в грязь лицом, каковы бы ни были обстоятельства. Я знаю, что могу на это рассчитывать. Мы здесь, чтобы заниматься своим ремеслом и зарабатывать этим на существование. Мы здесь, чтобы слава о нашем добром имени разносилась повсюду и чтобы оправдать оказанное нам доверие.

С этими словами Синкло поклонился Томасу Поупу, который, как и мастер Шекспир, внес свой пай в покупку «Глобуса», когда слуги лорд-камергера пере ехали на южный берег Темзы. Томас улыбнулся и ответил легким кивком. Сердце мое взволнованно забилось, я почувствовал прилив гордости, потому что являлся членом замечательной труппы, где столь учтиво преподносились и принимались комплименты.

В то же время меня снедало любопытство по поводу исполнителя роли Деметрия. Но я понимал, момент, чтобы спрашивать об этом Синкло, не самый подходящий, к тому же он еще не закончил говорить. – В нашем распоряжении зал внизу, где мы будем репетировать. Смею напомнить, с прошлой репетиции прошло несколько дней. Так что в половине первого будьте готовы к работе.

Ни ропота, ни возражений – мы относились к своему труду с рвением и не привыкли отлынивать. Хотя, думаю, в душе кое-кто (вроде меня) сожалел, что на отдых остается совсем ничего.

Завеса тайны вокруг роли Деметрия все сгущалась. На время репетиции исполнять ее взялся Джек Хорнер. Но это была не его роль. Я могу ручаться за свои слова, поскольку знаю манеру его игры; к тому же он не расставался с листом, где были набросаны реплики героя. Налицо была явная замена. Но кого он дублировал? Я мог бы спросить и самого Джека, но отношения между нами как-то не ладились в последнее время, да и не хотелось акцентировать внимание на том, что эта информация обошла меня стороной. К Синкло же я подойти не решился: уж слишком он хмурился и был занят своими мыслями. Пришлось оставить вопрос открытым.

Как это обычно бывает со мной, во время репетиции усталость как рукой снимало. К концу сегодняшней я чувствовал себя способным отыграть еще актов десять и сплясать жигу. И это при том, что роль моя была одной из главных. Позже я расскажу поподробнее и о ней, и о самой пьесе, а сейчас перейду к тому, что произошло вечером.

Как и сказал мастер Синкло, для нас отвели зал на первом этаже. После репетиции в соседней комнате мы утолили свой голод славным ужином и добрым элем. Рабочий запал сменился приятной усталостью, пребывание в особняке лорда Элкомба стало казаться обычным делом, и, прежде чем взобраться по лестнице, «ведущей на небо», и залезть в постель, я решил перед сном подышать свежим воздухом.

На мое предложение прогуляться друзья ответили отказом, и я только обрадовался, потому что на самом деле рассчитывал побыть в одиночестве. Джек Уилсон, памятуя о вчерашнем опыте в Солсбери, ответил так: