Вера Юдина - Анатом

— Это что за сила нужна, чтобы безошибочно совершить такой удар? — задумался Иштван.

— Нечеловеческая, — ответил Дмитриев, и они переглянулись.

— У меня только один вопрос, — рассеянно спросил доктор. — Что делать с телами?

Иштван задумался. А на самом деле — что делать? Оставлять их здесь было крайне опасно, держать в другом месте нельзя, значит вывод один.

— Похоронить! — сказал он.

— Что? — воскликнул удивленно Димитриев. — Это наша единственная зацепка, а ты хочешь схоронить ее под слоем грязи и песка?

— Жа! Мы похороним графа. Но с почестями, и открыто. Есть у меня предчувствие. Что вернется еще наш собиратель тел за графом. — поделился своими предположениями Иштван.

Димитриев задумался.

— Делай как знаешь, ты главный. — сказал он и махнул рукой.

— Так что решили? — не унимался доктор.

— Хорони. Только не тайно, а наоборот, устрой ему громкие почести. Кинь приманку в газету. Чтобы на первых полосах завтра сообщение было, о смерти графа, и о том где и как похоронен будет.

— А если не клюнет? — спросил Димитриев.

— Эх не рыбак ты Петр. — улыбнулся Иштван, — клюнет, даже если поймет что ловушка, обязательно клюнет. Что-то мне подсказывает, что выбора у него нет.

По пути в Департамент, Иштван заехал к князю Мухину, с внезапно возникшим вопросом.

На этот раз князь встретил его по форме. В дорогом костюме, холенный, свежий и отдохнувший.

Адъютант не стал мешать разговору, и сразу вышел. Они с князем остались в гостиной вдвоем. Князю хватило одного взгляда, чтобы уловить суть визита.

— Присядем, — официально сказал князь, — почему — то мне кажется, что разговор у нас будет долгий.

Иштван опустился на диван. Князь сел напротив, в свое любимое кресло и с важным видом откинулся назад.

— Почему вы не сказали нам сразу? — прямо спросил Иштван.

— Вы нашли ее? — сухо поинтересовался князь.

— Нет. Но я догадываюсь, что вам было что скрывать. Что было с вашей дочерью?

Князь грустно улыбнулся.

— Вот вы Иван Аркадьевич такой правильный, уверенный в себе молодой человек. Все у вас в жизни гладко и хорошо получается. Родословная, которой можно гордиться, хорошее образование, успешная военная, а теперь и карьера чиновника, и все кажется так правильно. Не так ли?

— Я не мои достижения обсуждать пришел.

— Я знаю. только как рассказать вам все, в голову не возьму. Вроде и крутятся слова на языке, а произнести сложно очень.

— Я помогу вам? — предложил Иштван, и не дожидаясь ответа начал, — у вашей дочери было странное отклонение. Она была не такой как все. И долгие годы вы это тщательно скрывали. Но был кто-то, кто знал об этом, кроме вас. Именно поэтому ее убили. Вы ведь думали об этом?

Князь грустно кивнул.

— Что же это было? — спросил Иштван.

— Как бы смешно это не звучало, и чтобы вы сейчас не подумали, я говорю вам на полном серьезе. Моя дочь была обычным ребенком, до тех пор, пока в восемь лет у нее не начал расти хвост.

— Хвост? — не поверил своим ушам Иштван, — объяснитесь, будьте любезны.

— Странный отросток, который она сама обнаружила у себя, случайно. Сначала это был едва заметный бугорок, на спине, внизу, в том самом месте где заканчивается позвонок. Позже он начал расти.

— Кто знал об этом?

— Никто. Только я и моя дочь. Как вы думаете, можно ли о таком вообще кому-либо говорить?

Иштван помолчал несколько минут, а замет сказал:

— Этой ночью убили графа Марыжкина, вам эта фамилия не знакома?

Князь задумался и отрицательно покачал головой. Он не лгал.

— У графа была одна особенность. — решил уточнить Иштван, — внешне он был похож на человека, но при осмотре наш доктор обнаружил у него жабры в области шеи и перепонки между пальцами.

Князь был явно поражен услышанным. Он достал из кармана трубку и закурил.

— Ваша дочь не могла без вашего ведома обратиться к врачу?

— Возможно. Последнее время, она пыталась отвоевать свою независимость от моего слова. Она активно, даже с остервенением, пыталась вырваться из под моей опеки. Я грешным делом боялся, что она замуж выскочить за какого-нибудь пройдоху. А теперь только понимаю, это был обычный подростковый бунт, и лучше иметь неугодного зятя, чем мертвую дочь. Вы думаете, что ее убили из-за этой особенности?

— Завтра утром мы все узнаем. Если наш преступник придет за телом графа, значит именно эти странности являются его целью. — уточнил Иштван. — А теперь мне пора. Я не смею вас больше задерживать.

— Иван Аркадьевич, вы помните, что у вас осталось четыре дня?

— Помню князь. Помню и сдержу свое слово.

— Четыре дня, Облич, четыре дня. Дальше я не стану разбираться в обстоятельствах, вы же знаете мои методы. — князь поднялся и пожал Иштвану руку, — Саша проводит вас.

Князь вышел.

Покинув дом князя, Иштван пытался собрать все ниточки воедино. В городе появился кто-то, кто охотиться на уродцев, (так Иштван про себя назвал открывшиеся странности двух убитых). Этот преступник был более опасен, чем целая армия революционеров, так как он действовал по строгому расчету, не отступая от своей цели. Почему-то Иштван был уверен, что завтра все пройдет так, как надо и преступник непременно явиться за своей жервтой.

После Мухина он направился в дом Великого князя, но не застав там Екатерину Дмитриевну, решил ехать на Гороховую. Надо было спланировать завтрашнюю операцию, продумать все до малейшей подробности, чтобы не случилось осечки, и преступнику не удалось скрыться.

На следующий день, во всех газетах появилась заметка о похоронах графа Мурыжкина, с указанием времени и места. Все только и говорили, об этом несчастном, никто не мог вспомнить, где и как с ним познакомился, но многие в один голос утверждали, что граф был истинным аристократом. Раз его похороны освещены в прессе, значит человеком он был небезызвестным. Граф и при жизни не мог мечтать о такой славе, которую он получил после смерти, благодаря ловкой работе сотрудников сыскного отдела.

К полудню, как и было указано в газете, похоронная процессия из группы переодетых агентов Департамента, прошествовала с гробом к кладбищу.

Иштван с Димитриевым шли сразу за гробом, внимательно рассматривая прохожих. Когда процессия была на месте, священник провел церемонию. Гроб с покойником опустили в землю, и по крышке глухо застучали комья грязи перемешанной с песком. Этот последний звук, сопровождающий умершего в последний путь, был символичным гимном оглашающим его смерть. При этих звуках, даже самые стойкие и крепкие, невольно крестились.

— Он не придет. — Оглядываясь по сторонам, разочарованно заключил Димитриев.

Иштван также зорко смотрел по сторонам. У него было предчувствие, он знал, что кого-то встретит, и был очень удивлен, когда среди каменных надгробий, увидел Екатерину Дмитриевну, идущую под руку с братом, по параллельной тропинке.