Вера Юдина - Анатом

Когда нервный прохожий поравнялся с девушкой, Катя окинула его пристальным взглядом, чем привлекла ответное внимание. По его взгляду, Иштван сразу понял — он тоже узнал княжну. Молодой человек резко замер на месте, затем перевел взгляд назад, заметил Иштвана, мельком взглянул на газету, которую сыщик держал подмышкой, и вдруг совершенно неожиданно развернулся и бросился бежать в обратном направлении. Катя бросилась следом.

Иштван выругался, и бросился догонять княжну.

Для девушки, Екатерина Дмитриевна бежала слишком легко и быстро, Иштван едва поспевал за ней. И в тот момент, когда он уже практически нагнал девушку, случилось то, от чего даже у него — человека сильных нервов, повидавшего многое на своем военном веку, сжалось сердце.

Молодой человек с газетой, рванул через дорогу, но не заметил несущиеся сани. Раздался крик, глухой звук, и полозья тяжелых саней всей своей массой наехали на несчастного юношу.

Катя вскрикнула, и, закрыв лицо руками, обернулась прямо в объятия сыщика. Иштван крепко держал дрожащую от увиденного ужаса девушку. Он гладил ее по спине и тихо шептал:

— Тише. Я рядом. Все будет хорошо.

— Господин сыщик, — облегченно выдохнула Катя, понимая что находиться в надежных руках.

Почувствовав себя в безопасности, она всхлипнула и лишилась чувств. Иштван успел подхватить ее, спасая от падения.

— Почему с вами всегда так сложно! — совсем не сердито, а скорее заботливо, проворчал он, поднимая девушку на руки.

А по толпе в это время неслось:

— Видали!.. Бросился!.. Сам, прямо под сани!.. Безумный!.. Несчастный!.. А лицо ямщика видали, это же сама смерть!.. А ускакал, будто сугроб переехал, а не человека!.. Будто за ним смерть пришла!.. Несчастный!

Иштван бросил взгляд через плечо, и краем глаза увидел изуродованный полозьями труп. Молодой человек был определенно мертв.

В толпу любопытных уже бежал городовой, и громко кричал:

— Разойтись! Чего столпились! А ну прочь!

Раздался громкий свисток, призывающий к месту стражей порядка. Вскоре к первому присоединился еще один городовой, а затем еще. Они грубо, окриками начали разгонять любопытных зевак. Иштван погрузил девушку в свои сани, которые ждали его в отдалении и вернулся, чтобы отдать распоряжения.

Когда он прошел через толпу любопытствующих, один из городовых, не сразу признал его в вольном пальто.

— Куда прешь! Сказано не мешать! — грубо толкнул его служивый, но быстро узнав такого важного человека, вытянулся в струну и прокричал, — Виноват, ваше благородие, не признал!

— Ничего. — ответил Иштван. — Что с малым?

— Все, покойничек. — ответил городовой.

— Сообщите на Гороховую, подполковнику Димитриеву. Пусть осмотрит место. И узнай у прохожих, может, кто ямщика заметил.

— Да где ж тут заметить! Улица-то оживленная! Они тут как черти летают! Никому спасу от них нет! Не первый случай, ваш благородие!

— Случай может и не первый, а ты все равно узнай. — настойчиво повторил Иштван.

Городовой отвесил поклон по уставу и бросился в толпу.

Иштван еще раз взглядом окинул дорогу, и убедившись, что здесь смогут обойтись без него, поспешил на помощь княжне.

Катя так и не пришла в себя. Иштван запрыгнул в сани, и осторожно прижал девушку к себе.

— Михайловский! — крикнул он ямщику, и сани понеслись по проспекту от этого ужасного места.

Смерть идет по пятам, думал про себя Иштван. И один вопрос не давал ему покоя, почему увидев княжну, молодой человек побежал. И что именно он намеревался сообщить властям о смерти Татьяны.

Доставив девушку домой, Иштван вернулся в отделение.

Димитиева еще не было, и Иштван устроился в своем кресле, чтобы поразмыслить и покурить. Он только достал папиросу, как в кабинет вошел Петр.

— Ну что? Выяснили личность потерпевшего? — спросил Иштван, подаваясь вперед.

Петр прошел и сел напротив. Вид у него был какой-то растерянный, что было не характерно.

— Бред какой-то. — проговорил Димитриев. — С чего начать?

— Давай с самого начала.

— Звали погибшего Алексей Андреевич Смолянков, из дворян Уроженец Рязанской губернии. Отроду восемнадцать лет. На момент смерти, должен был находиться в третьем корпусе юнкерского училища.

— Юнкер! — воскликнул Иштван.

— Так точно!

— Не удивлюсь если знакомый небезызвестного нам господина Аверьянова, — растянулся в улыбке Иштван, он уже предвидел скорый финал своего расследования.

Но его радость была прервана. Петр сухо посмотрел на начальника и сообщил:

— Друг он ему или нет, установить не удалось. Пропал наш лжеюнкер, бежал.

— Как бежал? — опешил Иштван. — А как же наружка? Не уследили?

— В том то и дело, что следили за домом со стороны улицы, а там оказывается черный ход был. Вот он через него и ускользнул.

— Дьявол! — воскликнул Иштван, и стукнул кулаком по столу. — Значит опять ничего!

Он откинулся на спинку, и задумчиво поднял взгляд.

— Наружку не снимать, — решительно заявил Иштван, — А удалось выяснить из чьих ямщик был?

— Нет. Все как сговорились, твердят одно и то же, мол смерть пришла за молодым. Толкового никто не сообщил.

Домой Иштван вернулся в дурном расположении духа. Его терзали мысли о случившемся. Три смерти — одна преследующая другую, и только на горизонте замелькает свет, как кто-то своей рукой прикрывает его, и все вновь погружается во мрак. Мысли, догадки, предположения. Иштван чувствовал, что топтался на месте, а время отведенное князем неумолимо бежало вперед.

За селом Верпелево, в небольшой и довольно дряхлой на вид гостинице, поздним вечером, того же дня, появились два странных гостя.

Один из них был невысокого роста, круглого, нелепого телосложения, с маленькой головой, короткими ножками и выпирающим брюшком. Его выпученные глаза и маленький рот сложенный трубочкой, делали его похожим на экзотическую рыбу, не хватало только плавников. Одет он был просто, но по мещански. В отличное драповое пальто, на распашку, костюм отличного кроя и меховую шапку. Шея его была обмотана странным на вид шарфом, руки плотно обтянуты в замшевые перчатки.

Второй был обычным на первый взгляд человеком. Деревенский мужик, из бывших солдат. В потрепанной одежде, поношенных сапогах и дырявом тулупе. Странным было в нем трепетное преклонение перед толстяком, которого он не переставая называл: Ваше сиятельство! И неустанно ему кланялся.

Швейцар, открывший им двери, долго рассматривал посетителей, думая пускать или не пускать их внутрь, пока толстяк грубо не оттолкнул зазевавшегося служаку и не рявкнул:

— На мое имя заказан нумер! Граф Марыжкин!

Услышав громкий титул, швейцар натянул дежурную улыбку и бросился к экипажу, вытягивать незначительную поклажу заезжего графа.