Брэд Гигли - День лжецаря

Симеркет сделал еще один глоток и повернулся к Шепаку:

— Давай оставим разговор обо всех этих смертях и чудесах. Пошли, нам надо искать принцессу и мою жену.

— Но я не могу уйти просто так! Здесь мои люди! Я здесь нужен. — Шепак оглядел гарнизонный двор, где среди дыма и руин лежали мертвые тела.

— Они больше не твои люди: тебя приписали ко мне. Посмотри на это с другой стороны: лучшее, что ты можешь сделать для них, — это найти принцессу, прежде чем Кутир в гневе бросит тех, кто выжил, в Скорпионову камеру.

Шепак увидел смысл в словах Симеркета и кивнул, хотя и с неохотой.

— Ну так куда мы пойдем?

— Выяснить, что могут рассказать об этой ночи живущие возле плантации.

Губа Шепака скривились в усмешке.

— Эти крестьяне? Но мы их уже опрашивали. Это было все равно что разговаривать со скотом.

Симеркет смерил его взглядом.

— Когда ты их опрашивал, ты, случайно, не был в форме и шлеме?

— Но я был по официальному делу, разве не так?

Симеркет молчал.

— В чем дело? — спросил Шепак.

— Ни в чем. Просто это напомнило мне одно из высказываний Нидабы, которое любит цитировать мой друг Квар: «Когда проходит Великий Господин, мудрый крестьянин кланяется и молча пукает».

Симеркет притворился, что не заметил краску, залившую шею Шепака, и предложил ему спрятать оружие и переодеться в обычную одежду. Последнее, чего ему хотелось, — это видеть рядом с собой эламского воина, когда он будет расспрашивать деревенских жителей.

— Но тебе лучше иметь с собой меч, — добавил он, поднося руку к повязке на своем горле.

Они обошли три деревни, прежде чем смогли что-то узнать. В первых двух, когда Симеркет упомянул, что они ищут эламскую принцессу, крестьяне притворились, что не понимают, и отступили в свои задымленные грибообразные хижины. Их поведение подтвердило давешнее наблюдение Шепака: думали они медленно, не быстрее, чем плелся усталый бык на пашне.

Но в третьей деревне Симеркет применил иную тактику. Он не стал упоминать об эламской принцессе, сказав только, что он египтянин и ищет свою жену и юного друга, которые могли оказаться жертвами побоища на плантации. Крестьяне, тронутые тем, что он прошел такое расстояние, чтобы найти своих любимых, позволили Симеркету и Шепаку войти в их жилища.

Их привели в круглое кирпичное здание. Симеркет и Шепак вынуждены были согнуться и вползти в мрачное помещение. Когда глаза привыкли к темноте, Симеркет увидел, что здесь собралось довольно много народу. Одна из женщин достала из жаровни тлеющие угли и засветила фонарь, что придало помещению внезапный уют.

Не переставая удивляться размерам комнаты, Симеркет разглядел, что стены ее были толстыми, с глубоко въевшейся в них сажей от многолетнего использования битумных светильников. Взглянув вверх, на высокую коническую тростниковую крышу, он услышал тихий шорох. Это копошились крысы и птицы.

Женщина жестом приказала Симеркету и Шепаку откинуться на подушки, что она принесла им. Подушки были грязноваты, но они приняли удобное положение, и вперед выступил беззубый старик, заняв позицию под мягким светом фонаря.

— Это что, старейшина? — тихо спросил Симеркет. Однако прежде чем ему ответили, старик громко запел:

— Она пришла к нам той ночью, кольца были на ее пальцах, драгоценные бусы свисали с шеи. Золотой обруч…

По мере того как старик пел, Симеркету становилось все более не по себе. Он не ожидал, что гостеприимство деревенских жителей будет простираться до утомительной декламации, прежде чем они перейдут к обсуждению интересующего его вопроса. Он громко прокашлялся, прерывая оратора.

— Простите, — сказал он как можно вежливее, — но у нас нет времени на развлечения, какими бы превосходными они ни были! Мы пришли для того, чтобы расспросить вас о нападении на плантацию.

Старик посмотрел на него с некоторым раздражением и облизал ярко-красные губы.

— Да, да! — сердито отрезал он. — Я знаю!

И снова запел, на сей раз еще громче:

— Она пришла к нам той ночью! Кольца из ляпис-лазури были на ее пальцах, драгоценные бусы свешивались с ее шеи. Золотой обруч охватывал ее лоб. Она вошла в этот дом, распространяя запах смерти, неистребимый запах, который жил в реке. Она пришла к нам в ту ночь, в этот самый дом и попросила о помощи. Демоны пустыни поднялись, чтобы окружить ее, сказала она; из ночи поднялись они…

— Что все это значит? — На этот раз не выдержал Шепак. — Вы хотите сказать, что какая-то женщина выжила в этом нападении и пришла сюда?

Жители деревни возроптали. Никто не должен прерывать старейшин! Симеркет слышал, как они выражали друг другу недовольство.

— Молчи, — пробормотал он Шепаку. — Когда его перебивают, он начинает сначала!

— Но что это значит?

— Она пришла к нам в ту ночь. — Старик выразительно взглянул на Шепака, понуждая его замолчать. Шепак повиновался.

Симеркет вдруг сообразил: эти крестьяне не только знают о набеге; они начали отмечать это событие песнопением с повторяющимися образами. Но строфы песни содержали также тревожные, бессмысленные фигуры. Симеркет наблюдал за сосредоточенными лицами жителей, когда те внимали старику; ни одно из них не выражало насмешку или скепсис, когда песня делалась еще более причудливой. Они явно верили в то, что в ту ночь их коснулось сверхъестественное существо, пришедшее к ним из реки.

— И хотя она говорила только на языке духов, а не на языке обычных людей, — старик подошел наконец к концу песни, — мы поняли ее и дали ей приют.

Старик умолк. Жители деревни тяжело дышали от волнения, но потом закричали и зааплодировали. Симеркет подождал, пока они успокоятся, и тогда заговорил:

— То, что ты рассказал, действительно произошло в ту ночь? Так, как ты нам поведал?

В ответ раздался хор голосов: все клялись своими детьми, что история была правдивой и проверенной.

— А женщина, которая приходила к вам, — откуда вы знаете, что она была речным духом?

Сельские жители разразились громкими восклицаниями: «Ну как же — она была совершенно мокрая, как будто только что выпрыгнула из реки!», «Вся в шелках и драгоценностях!», «Кем еще она могла быть, как не речной нимфой?»

Симеркет в недоумении уставился на Шепака.

В ответ Шепак бросил на Симеркета нетерпеливый, недовольный взгляд, явно подразумевая, что они зря тратят время, опрашивая это дремучее население. Но Симеркет упрямо продолжал верить, что из стихов можно выудить важные сведения.

— Через какое время после налета она приходила к вам? Несколько человек стали громко подсчитывать время, через какое эта странная женщина появилась у них. Наконец они сошлись на том, что она появилась через шесть или семь водяных часов после того, как демоны пустыни напали на плантацию. Или сразу перед рассветом.