Томаш Миркович - Паломничество в Святую Землю Египетскую

Спустя полчаса они въехали в небольшой городок с белыми домиками.

– Вот мы и в Исмаилии. Она примерно на полпути между Порт-Саидом и Суэцем. Город основал де Лессепс, и тут до сих пор находится управление канала.

Алиса думала, что раз Франка привели в Исмаилию служебные дела, значит, они едут в управление; но они остановились перед окруженным зеленью зданием, над входом в который белела надпись: «Ismailia Beach Club». [28]

Они миновали расставленные среди зелени столики, и у Алисы дыхание перехватило от изумления. Перед ней простиралась широкая полоса желтого песка, а дальше – огромное голубое озеро, на котором виднелись корабли и рыбацкие лодки. Налево озеро сужалось в пролив, там медленно двигался корабль всего в тридцати – сорока метрах от берега. Девушка без труда прочла название, написанное на носу; можно было различить и моряков, хлопочущих на палубе.

– На той стороне уже Синай, – сказал Фрэнк, довольный впечатлением, которое зрелище произвело на его спутницу. – А это – озеро ат-Тимсах, когда-то оно называлось Крокодильим, наименьшее из четырех соленых озер, которые соединены каналом. За год здесь проплывает больше двадцати тысяч кораблей со всех кондов света. Только израильским кораблям сюда нет ходу. – Он помолчал, как будто подбирая слова, а затем пояснил: – Проблема в том, что неделю назад Насер заблокировал ущелье Тиран, полностью отрезав израильским частям доступ к Красному морю. Но, я надеюсь, все обойдется. В конце концов, для всего мира важно, чтобы судоходство на канале не прекращалось. Хватило и того, что он был несколько месяцев закрыт после войны пятьдесят шестого года. Транспортам с нефтью пришлось тогда плыть вокруг Африки, и это сказалось на нашей экономике не лучшим образом. Поэтому мы не можем допустить в этих краях никаких новых авантюр.

Вернувшись под крышу, они переоделись в купальные костюмы, заняли столик в увитой цветами беседке и заказали себе питье. Алиса с восхищением глядела на загорелый торс Фрэнка и великолепные мускулы, играющие при каждом его движении. Видя его в одежде, она не догадывалась, что он так великолепно сложен.

Вдруг у входа в беседку появился лысоватый мужчина в белой рубашке и черных брюках. Заглянув внутрь, он что-то произнес – настолько тихо, что Алиса даже не поняла, на каком языке – по-английски или по-арабски. Фрэнк, не говоря ни слова, поднялся и вышел из беседки. Вернулся он через пару минут с большим желтым конвертом в руке. Когда Алиса вопросительно на него посмотрела, Фрэнк немного принужденно улыбнулся.

– Это и было то самое служебное дело. Сбор информации входит в профессиональные обязанности каждого дипломата; это становится особенно важным, когда ситуация накаляется. Но ты не волнуйся. – Он спрятал конверт в сумку. – Что ты предпочла бы – выкупаться сейчас или после обеда?

– Сейчас, – решила Алиса.

Она достала резинку, чтобы перехватить волосы, и тут v нее из сумочки выпала брошюра от Меленьского. Фрэнк с интересом поднял книжонку.

– Та самая, о которой ты говорила? – спросил он.

– Да.

Фрэнк медленно переворачивал страницы, рассматривая иллюстрации. Довольно долго он вглядывался в рисунок птице лошади, несущей на спине большой глаз, с датой внизу: 1693.

– Так это и есть то самое масонское Всевидящее око о котором ты говорила? Странно. Этот рисунок, по-моему, больше похож на иллюстрацию к сказке, которую мне в детстве рассказывала мама. Но я не знал, что она настолько старая.

– А что это за сказка? – заинтересовалась Алиса.

– Выйдем на берег – расскажу.

– Нет, давай сейчас!

Давным-давно, когда еще добрый Бог не решил, каким все должно в конце концов стать, растения, звери и люди выглядели совсем иначе, чем теперь. На вербах росли плоды, формой напоминавшие груши; лесные орехи были больше дыни; у грибов были толстые мясистые листья, переливающиеся всеми цветами радуги; яблоки, стоило их сорвать, вспыхивали огнем и превращались в пепел; а травка-росянка была высотой в десять метров и ела не мух с комарами, а зайцев, кабанов, серн и оленей. У лошадей были крылья, у жирафов – шесть ног и короткая шея, у пауков – панцирь, твердый, как у черепахи, у львов – бараньи головы, зато у крокодилов – длинные тонкие хвосты, гибкие, как у обезьян: выйдя из воды, они цеплялись ими за ветки и раскачивались, чтобы обсохнуть. У одних людей было лицо на животе, у других – только по одной ноге с большущей ступней, под которой при случае можно было укрыться от солнца, а еще у некоторых – огромные уши до самой земли: в них укутывались, когда становилось холодно. Небольшие колоний людей жили в воде; у них были длинные рыбьи хвосты, и плавали они быстрее дельфинов. А у тех, кто жил высоко среди горных вершин, вместо ступней были копыта, и они скакали по валунам и скалистым отрогам ловчее коз.

Добрый Бог время от времени посматривал с неба на сотворенных им существ, и в тех, которые ему не нравились, сразу бил молнией. Поэтому многие из них, подозревая, что не понравятся доброму Богу, прятались от Него поглубже в пещерах или в морской пучине. Благодаря этому немало древних созданий, таких, как гарпии, сатиры, сфинксы, гидры и сирены, дожили до времен греческих героев. Люди видели их редко, обычно в непогоду, когда небо заволакивали густые тучи, ухудшавшие видимость, или ночью, когда добрый Бог спал. Василискам удалось дотянуть до самого средневековья, потому что жили они в темных подземельях. А нетопыри, одни из самых мерзких созданий, какие видел мир, живехоньки до сих пор, потому что днем спят в мрачных пещерах и вылетают на охоту только в сумерки. Добрый Бог наверняка бы их всех сразу же истребил, если бы увидел хоть одного.

Что касается людей, то, даже решив, что у них будет по две ноги, две руки и по одной голове, добрый Бог очень долго не мог определиться с ростом и количеством глаз. То он творил таких великанов, что им приходилось ползать На четвереньках – иначе голова у них оказывалась слишком далеко от земли и глаза не видели, куда шагают ноги, а иной раз – таких маленьких гномиков, что средних размеров вороне нужно было их съесть на обед с полдесятка, чтобы утолить голод. Но добрый Бог все оставался недоволен и продолжал экспериментировать. Наконец он решил, что взрослый мужчина должен быть в семь раз выше капустной головы, а женщина – в пять раз. Поэтому женщины обычно ниже мужчин, хотя самки других существ часто бывают больше самцов; у некоторых видов пауков – даже больше чем в десять раз. Но поскольку капустные кочаны различаются по величине, люди тоже бывают разного роста. Когда в какой-нибудь местности долго стоит засуха и капуста вырастает мелкая и хилая, на свет приходят одни мозгляки и коротышки.