Валерио Манфреди - Оракул мертвых

— Итак, — сказал офицер, — кого вы перевозили на своей машине? Кто пользовался теми предметами, что мы у вас нашли?

— Одну мою подругу, ее ранили в Политехническом сегодня ночью. Мы пытались ее вылечить.

Чиновник покачал головой:

— Ах, какая неосторожность. Вы должны были сразу же отвезти ее в больницу. Или, может быть, вам было что скрывать?

— Нам нечего скрывать. Мы хотели только избавить ее от того, что вы сделали со мной и с тем другим юношей.

— Они преступники и не заслуживают никакого сочувствия. Они губят нашу страну. Вам, иностранцу, не следовало вмешиваться в чужие дела. А теперь расскажите мне, что знаете, а мы сделаем вид, будто никогда с вами не встречались. Никто не узнает о произошедшем сегодня ночью. Мы не будем составлять протокола. Как имя этой девушки?

— Ее зовут… Элени Калудис.

— Вы сказали «Калудис»? Хорошо. А теперь скажите мне, где она сейчас. Смелее, даю вам слово офицера — ей ничего не сделают. Напротив, мы вылечим ее. Вот увидите. Ей придется ответить на несколько вопросов, само собой, но поверьте, мы не причиняем боли женщинам. Я — человек чести.

Мишель все рассказал ему, и лицо офицера засияло от удовольствия.

— Наконец-то, наконец-то: голос по радио… Проклятый голос по радио… Молодец, мальчик, молодец, вы не представляете, какую услугу нам оказали. Вы помогали опасной преступнице, угрожавшей безопасности государства. Конечно, вы иностранец, вы не понимали, что делаете…

Мишель вытаращил глаза:

— Что вы говорите, что вы такое говорите? Проклятие! Что за история с радио? Какая преступница? Я ни одному слову не верю из того, что вы сказали. Ублюдок! Ублюдок!

Караманлис усмехнулся:

— Бросьте его в камеру, — сказал он своим подчиненным. — Пока он нам больше не нужен.

Он вышел, и звук его шагов по ступеням лестницы постепенно затих. Мишеля вытащили в коридор. С другой стороны, на пороге комнаты, человек с волосатой грудью курил сигарету, прислонившись к косяку. Изнутри не проникал ни один звук, даже стоны.

— Я сделал что мог, — сказал врач. — Влил ей физраствор, чтобы поднять давление, остановил кровотечение, но этой девушке нужно переливание крови, а ваш друг так и не появился. Несомненно, с ним что-то приключилось.

Клаудио заламывал руки:

— Я не понимаю, не понимаю…

Норман встал.

— Клаудио, наше положение с минуты на минуту может стать критическим. Если бы возникли какие-то кратковременные препятствия, Мишель позвонил бы, он нашел бы способ нас предупредить. Наверняка с ним случилось что-то серьезное. Почему бы тебе не позвонить родителям Элени?.. Ты берешь на себя огромную ответственность.

— Они в Комотини и ничем не могут нам помочь. Они будут беспокоиться — только и всего. Но что же, черт возьми, могло произойти?

— Я даже представить себе не могу. Он уже больше часа как должен был быть здесь, даже учитывая возможные пробки, объезды, трудности, связанные с проездом.

— Да, но тогда почему он не звонит?

— Может быть, полицейские частично обрубили телефонные коммуникации, откуда я знаю?

Элени, по-прежнему лежавшая на кровати, открыла глаза.

— Клаудио, — сказала она, — мы больше не можем здесь оставаться, это становится опасным и для доктора, который нам помог… Я не хочу ехать в больницу, они меня тут же арестуют. Послушай, я чувствую себя немного лучше. Найди такси и отвези меня домой. А потом ты сам отправишься за лекарствами и за всем прочим, что должен был привезти Мишель. Доктор мог бы вернуться вечером и закончить лечение. Он сказал, пуля вышла с другой стороны. Я справлюсь. Мишель рано или поздно появится, вот увидишь, но сейчас мы должны уходить, прошу тебя…

— Элени права, Клаудио, — согласился Норман.

— Да, может быть, именно так мы и должны поступить. — Он обернулся к врачу: — А вы что скажете, доктор?

— Может быть… она молода, кровотечение прекратилось. Я ввел ей раствор с питательными веществами. Но ей ничего нельзя делать, она должна лежать неподвижно, если возможно, спать. У меня прием до семи, потом я приду к вам. Где находится дом?

Они сказали ему.

— В восемь я буду у вас. На врачей закон о комендантском часе не распространяется. Вы, Норман, должны быть там: мы будем делать переливание крови.

— А когда мы сможем увезти ее отсюда? — спросил Клаудио.

— Не раньше чем через неделю, никак не раньше.

— Конечно. Конечно. Я пока дам знать ее родителям.

— А теперь ступайте. Я вызову такси.

Клаудио одел девушку, а Норман вышел на улицу, чтобы выяснить, все ли спокойно. Когда подъехало такси, дважды прозвенел дверной звонок, и Клаудио вместе с доктором спустились вниз, поддерживая бледную, покачивавшуюся Элени.

— Как ты чувствуешь себя?

Элени старалась казаться спокойной.

— Мне лучше… правда. Вот увидишь, все будет хорошо. Если нам удастся добраться до моего дома, у нас все получится.

Они сели в машину, Норман закрыл дверь. Клаудио опустил стекло и знаком попросил его подойти:

— Норман…

— Что, в чем дело?

— Мы не поедем домой к Элени. Кто-нибудь может сообщить в полицию. Я отвезу ее в свою комнату на Плаке.

— Да, ты прав, так гораздо лучше… Я как раз хотел тебе это посоветовать. Значит, увидимся там.

Клаудио взял его за руку:

— Умоляю, приходи, не подведи нас, и никому ни слова, ради Бога… кроме доктора, разумеется. Ему нужно немедленно сообщить о том, что мы изменили место встречи на сегодняшний вечер.

— Не беспокойся, я вас не брошу. — Он улыбнулся. — Но предупреждаю, Элени уже не будет прежней, когда в нее вольют полпинты уэльской крови… Она станет тобой командовать. А теперь поезжай.

Клаудио сказал шоферу адрес, и автомобиль тронулся, вскоре влившись в поток других машин.

— Зачем ты дал ему свой адрес? — прошептала Элени.

— Полиция сейчас пытается выжать информацию из десятков человек: многие знали тебя… Кто-то, возможно, заговорил.

— Среди нас нет предателей, — сказала Элени, и ее бледное лицо на мгновение будто вспыхнуло.

— Конечно, но лучше не рисковать. Там, внутри, вас было две тысячи… Меня никто не знает, мы позвоним твоим родителям из телефонной будки возле моего дома. А теперь успокойся. Прислонись ко мне.

Элени положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Таксист время от времени поглядывал на них в зеркало заднего вида: ведь они вышли из кабинета врача, она так бледна, синяки вокруг глаз, а он — такой сильный и так напуган. Вероятно, эта шлюшка только что сделала аборт… а он виноват в этом… несчастные… бесстыдная, безнравственная, жалкая молодежь… Хлыст — вот что им нужно. Ослабь немного поводья — и они такого натворят… Как те, что в университете. Протяни им палец — так они всю руку откусят… Хлыст, вот что им нужно, а не университет…