Чарльз Финч - Прекрасная голубая смерть

Джеймс поднял голову.

— Может быть, — сказал он. — Может быть.

— Даю вам слово. — Правду сказать, уверен Ленокс вовсе не был. Но все равно дал слово. — Вы должны попытаться жить, Джеймс.

— Угу.

— Все будет хорошо.

— Я больше ничего сделать не могу, сэр? Совсем ничего?

— Боюсь, нет. Но мы его разыщем рано или поздно. Даю слово и тут.

Джеймс встал, слегка поклонился и вышел из комнаты, ничего больше не сказав. Ленокс вздохнул и наклонился вперед, упираясь ладонями в стол, глядя наружу на снег на тротуарах, на прохожих, а затем увидел, как из дома появился Джеймс в своем тяжелом черном пальто, очень черный на фоне окружающей белизны.

Всего минуту спустя вновь раздался звонок в дверь, легкие шаги Грэхема отозвались эхом по прихожей, и Ленокс насторожил уши, прикидывая, кто бы это мог быть.

Грэхем открыл дверь библиотеки.

— Ньютон Дафф, сэр.

Вы могли бы свалить Ленокса с ног ударом перышка. В этот день дело словно бы решило само прийти к нему. Впрочем, подумал он, махнув Грэхему, чтобы он впустил посетителя, в конце так бывает часто, а хотя идеи в его мозгу еще не определились с точностью, он знал, что конец близок. Ему вспомнился мышьяк. Способен ли этот человек на убийство?

Он встал, чтобы поздороваться с членом от Уоррик-Даунс, и они обменялись рукопожатием. Ленокс указал на кресла у камина, а затем последовал туда за Даффом.

— Не хотите ли чего-нибудь съесть или выпить?

Я никогда ничего не ем в неположенные часы, сэр.

— Воды?

— Да, пожалуйста.

— Грэхем? — сказал Ленокс и кивнул. — Я могу чем-то помочь вам, мистер Дафф?

— Вы можете помочь мне, я могу помочь вам; в любом случае я тут. И мы увидим.

— Разумеется, как вам угодно.

Наступил миг молчания, и Ленокс использовал его, чтобы изучить человека перед собой. Первое впечатление кого угодно было бы точно таким же: могучий подбородок, черные волосы, густые брови, прямая поза и прекрасно сидящий старый серый костюм с поблескивающими карманными часами, на которые он взглянул, садясь. Но глаза… ну, глаза были пронзительными и быстрыми.

Ленокс нарушил молчание:

— Вы намерены выставить свою кандидатуру в другом округе, мистер Дафф?

Дафф напрягся.

— Значит, вы влезли в мои дела, Ленокс? Но я же никому не говорил! Чертовская наглость!

— Нет-нет, ничего сверх нынешнего расследования, уверяю вас.

— Да, намерен. Ну и что?

— Абсолютно ничего. Но ваш отец, не правда ли, скончался уже несколько лет назад? Это известно всей стране.

— Ну, и что из этого следует, черт дери?

— С того времени, как я вас знаю, ваши карманные часы были преподношением ваших избирателей. А теперь я вижу карманные часы с инициалами вашего отца, столь же известные, как и ваши собственные. Видимо, часы эти находились у вас после его кончины уже порядочное время, но вы не носили их до этих пор — когда, позволю себе предположить, вы больше уже не имеете причин искать расположения уоррикских избирателей.

Дафф неохотно кивнул.

— Да, я возвращаюсь в мой родной город на приближающиеся выборы. Добиться этого всегда было одним из моих желаний, хотя Уоррик-Даунс обходился со мной очень хорошо. Как бы то ни было, мистер Ленокс, довольно об этом.

— Совершенно верно. Как я могу помочь вам.

— Напротив, сэр, думается, я смогу помочь вам, если вы меня выслушаете. Взамен мне будет очень на пользу раскрытие этого дела.

— Выслушаю с радостью, — сказал Ленокс.

— Очень хорошо. В таком случае я должен спросить вас, известно ли вам уникальное содержимое дома мистера Барнарда? Я в этом сомневаюсь, но охотно могу поставить вас в известность.

Как и один раз прежде, Ленокс достал из кармана золотой и подержал его над ладонью.

— Вот именно, — сказал Дафф. — Полагаю, вы не так бесполезны, как мне казалось.

Ленокс рассмеялся.

— Лестная похвала.

— Ну, в таком случае я могу сообщить вдобавок, что помимо стражей, которые несли охрану у комнаты, Джек Сомс и я сторожили эти деньги со стороны Монетного двора, наблюдая происходящее в доме.

— Сторожили? Неужели? — Ленокс был удивлен.

— Да. Без сомнения, вы задавали себе вопрос, почему мы гостили там, хотя оба располагаем столичными резиденциями — причем мы оба предпочитали собственный кров чужому.

— Да, задавал.

— Некоторые из нас в правительстве согласились, что эти деньги нуждаются не только в вооруженных полицейских, им требовались люди прямо на месте. Мы скрывали это почти от всех, даже от членов партии. Бал оказался благовидным предлогом. Барнард сначала протестовал, показывая, что его собственное присутствие в доме как представителя Монетного двора уже обеспечивает достаточную защиту. Самый факт, что мы избрали его дом после покушения на Монетный двор, казался ему достаточным доказательством. Видите ли, ни одно другое место, начиная с Букингемского дворца и кончая самим Парламентом, не выглядело более анонимным и в то же время безопасно публичным. Но в конце концов он признал необходимость присутствия в доме кого-то еще. Разумеется, я немедля предложил свои услуги из-за моей причастности к финансам страны в учреждении, уступающем только Казначейству в этом отношении, сказал бы я.

Ленокс заметно растерялся, но продолжил расспросы:

— А Сомс?

— Не ведущий политический светоч, но лояльный и, бесспорно, патриот. К тому же военной закалки и умеющий обращаться с пистолетом. Могу искренне сказать, что, на мой взгляд, он был убит при исполнении долга.

— Да, это представляется возможным, — сказал Ленокс, понизив голос. В любом случае появление лица Сомса в световом люке над ящиками с золотом становилось понятным. — И это объясняет вашу похвалу ему в некрологе, опубликованном «Таймс» нынче утром, и показавшуюся мне неожиданной.

— Именно так. В любом случае могу сказать, что мы преуспели злополучному убийству вопреки, и деньги, которые в ближайшие день-два будут пущены в оборот, до сих пор целы и невредимы.

— Спасибо, что сообщили мне это.

— Не за что. Но пришел я по другой причине. Этот Итедер подозревает меня.

— А он знает?

— Да.

— Откуда вы знаете?

— Полагаю, вы считаете меня равным по уму инспектору Итедеру, мистер Ленокс?

Ленокс невесело засмеялся.

— Да-да, боюсь, его далеко превосходят люди, много уступающие вам.

— В любом случае я подумал, что самое лучшее будет навестить вас.

— Если быть честным, — сказал Ленокс, — я не так уж уверен, что не подозреваю вас.

Ярость вспыхнула на лице Даффа мгновенно и абсолютно, но он, казалось, справился с собой.

— О чем вы?

— Почему принадлежавший вам пузырек с мышьяком был найден в комнате убитой девушки?

Гнев Даффа словно бы поугас.