Елена Муравьева - ЖИЗНЬ в стиле С

— В кондитерской только я да хозяин. Только он сейчас очень занят.

— Жаль, — резюмировал мужчина и с обиженным видом покинул заведение. Травкин, проводив полицейского агента насмешливым взглядом, хмыкнул.

Нехитрый прием позволил, не задавая прямых вопросов, выяснить, что барышня в кондитерской служит недавно, усердия особого не проявляет, в деле не разбирается, потому, возможно, является пособницей злодеев.

В общих чертах сценарий ограбления был Травкину ясен. Потому очередную пятницу он ожидал в нервозном нетерпении. День начался с нагоняя: главный редактор топал ногами, требовал новостей, обзывал репортеров лентяями и лежебоками.

— Будут вам новости! — пообещал Травкин и, по последнему обыкновению, отправился бродить по Монастырской.

В 17.40 барышня переступила порог кондитерской Пушкаря. Черная узкая юбка, белая блузка с воланами, на пышных волосах соломенная шляпка, украшенная цветами, в руках черный ридикюль. Привычный сценарий: перестрелка страстных взглядов, торопливый побег в подсобку. Петр допил кофе, покинул трактир, занял пост в заранее облюбованном месте.

Спустя четверть часа, с Подъячей на Монастырскую свернула банковская карета. Часто, звонко, весело стучали копыта темно-гнедых коней, хороша была размашисто- четкая рысь. Кучер на седлах весело орал: «посторонись, зашибу!» Справа и слева у самых колес, приподнимаясь на седлах, такой же удалой рысью трусили казаки, шестеро молодых крепких парней с залихватски подкрученными усами.

Петр нервно дернул шеей. Каким-то звериным чутьем он уловил: сейчас произойдет то, ради чего он третий день ошивался на Монастырской. Спокойствие богатой улицы истекало мгновениями. Краем глаза Петр уловил почти незаметное движение смутных теней и изумился обилию мужчин вокруг. Будто по мановению волшебной палочки Монастырская сменила декорации. Исчезли дамы, ребятня, пролетки. Тротуар заполонили крепкие, с решительными движениями господа с тростями, коренастые торговцы в разнос, широкоплечие чистильщики обуви, спортивного вида рабочие.

— Посторонись, зашибу! — блажил истошно возница и хлестал коней плетью.

Экипажи шарахались к краю мостовой, жались поближе к тротуару. И снова Петр с удивлением отмечал: на козлах молодые крепкие мужики. Все как один.

Карета, описав дугу, направилась к зданию конторы купца Рупилова. И тут же наперерез выбежал человек. На полпути он размахнулся и швырнул под ноги коням что-то темное. Раздался взрыв и от земли взвился столб пламени. Еще не утих гул взрыва, когда, размахивая пистолетами, к руинам взорванной кареты, метнулось двое террористов. Несколькими минутам позже туда же свернул потрепанный экипаж, запряженный серым отменных статей жеребцом.

Не обращая внимания на стоны метальщика, раненого собственным снарядом, и ржание, покалеченных лошадей, террорист распахнул дверцы кареты. Передал подоспевшему товарищу мешки с деньгами. Тот бросил их в пролетку. Затем террорист прицелился в раненого метальщика. Рука парня взметнулась в протестующем жесте и упала безжизненно. Стрелявший, а за ним и его товарищ, заскочили в экипаж. Через мгновение рысак рванул к Леонтьевскому переулку.

Травкин стремглав бросился к заранее облюбованному месту на противоположной стороне улицы. Откуда заведение Пушкаря была видно, как на ладони.

Экипаж с грабителями, подрагивая от скорости, как раз приближался к кондитерской. На углу возница придержал коней, давая возможность седокам выбросить на тротуар добычу. Которую, невесть откуда взявшаяся пара молодчиков в рабочих картузах, немедленно затащила в кондитерскую.

Ключевой момент операции остался для преследователей незамеченным. С Монастырской площадка перед заведением Пушкаря не просматривалась. Между тем, мешки с деньгами — главная улика — же исчезали в недрах заросшего бурьяном пустыря. Скрылся и экипаж, уводя за собой полицейскую погоню.

О дальнейших событиях Петр узнал от Ивана, Витька и пристава Уточкина. Мальчишки с высокого тополя наблюдали, как двое мужчин с мешками в руках выскочили со двора Пушкаря через заднюю калитку и стремглав побежали в сторону оврага. На противоположной стороне их поджидали сообщники. Передача денег заняла немного времени. Толстые веревки с одной стороны рва на другую были переброшены заранее, оставалось только, как следует закрепить добычу. Едва управившись, преступники разбрелись в разные стороны. Первая группа окружной тропой направилась в город, однако, не пройдя и ста шагов, была задержана полицией. Вторая, миновав пустырь, и двор Храпина, выскользнула на улицу, забралась в экипаж, запряженный белым с яблоками жеребцом, на котором брюнеточка обычно навещала своего любовника, и отбыла на конспиративную квартиру, где злоумышленники и были арестованы.

О роли, которую сыграла в операции, Ирина-Инесса полиция так и не узнала. Захлебываясь от восторга, Иван рассказывал, как металась дамочка по адресам в поисках подельников. С каким растерянным лицом возвращалась домой. Как вздрогнула утром около булочной, услышав вопли мальчишек газетчиков:

— Ограбление на Монастырской предотвращено. Пристав Уточкин раскрыл заговор. Полтора десятка арестованных злодеев дают показания. Жертв нет, погибли лишь кони.

На следующий день, уставший от трудов праведных и свалившейся славы, Фрол Григорьевич отсчитывал Травкину сотенные ассигнации. Десять штук. По числу спасенных мешков. Щедрому жесту предшествовал отчаянный торг. Получив из первых рук информацию о сумме, на которую покушались злодеи, восемьсот тысяч рублей, Петр был тверд и непреклонен. Тысяча и ни копейки меньше, твердил как заведенный.

— Побойся Бога, — стонал пристав. Он полагал, пятьсот целковых — красная цена Пети Травкина.

— Не злите меня, господин Уточкин, иначе я затею репортерское расследование и город узнает имя настоящего героя. — Делиться славой приставу хотелось меньше чем деньгами. С тяжким вздохом он согласился. Тысяча, так тысяча.

— Не мучайтесь, Фрол Григорьевич, — пожалел бедолагу Петр. — Вы со всей Монастырской содрали мзду, я знаю. Сумма немалая. Не обеднеете.

Уточкин, не поленился, обошел и крупные и малые заведения. Везде предложил помощь и покровительство.

— На кого умыслили злодеи неведомо, — скучая глазами, говорил очередному «клиенту». — Но защита всякому нужна. Жаль, оклад невысок, а то бы я расстарался ради общей безопасности.

Оценив ситуацию, купцы радужных купюр не пожалели. Только самые верные претенденты на экс — толстосумы Рупилов и Ещенко, вручили по пять тысяч каждый.

— Знаешь и молчи, — благодушно велел пристав Петру. — Ребята мои жизнью рисковали.