Лора Роулэнд - Черный Лотос

Сано удержался от резкостей, которые выставили бы его невежей и были бы оскорбительны в высочайшем присутствии.

— Если Хару не совершала преступлений, пытка нам не поможет, а ей причинит незаслуженный вред. Наказанием невиновного справедливости не добиться и народ не защитить.

— Да-да, вы должны, э-э, защитить народ. — Токугава повторил слова Сано с облегчением человека, который только-только угнался за собеседниками.

Макино пыхтел трубкой, чтобы скрыть свое неудовольствие.

— Ввиду чего вам следовало давным-давно арестовать Хару, — продолжал сёгун, укоризненно глядя на Сано. — Ваша, э-э, нерасторопность ставит под сомнение могущество бакуфу. Нельзя допустить в людях мысли, будто убийство может, э-э, сойти им с рук. Что до Хару, то она должна быть наказана — в назидание тем, кто намеревается нарушить закон. Я вами крайне недоволен, сёсакан Сано.

Видя чуть ли не откровенное злорадство Макино, Сано не на шутку встревожился.

— Виноват, ваше превосходительство, — ответил он, взвешивая слова. — Поверьте, интересы бакуфу для меня прежде всего. Позвольте все же подчеркнуть, что мы можем потерять лицо, если после казни подозреваемой пожары и убийства продолжатся, так как истинный виновник ускользнет от правосудия.

— Э-э…

Лицо Токугавы озарилось пониманием. А сухопарый Макино, напротив, помрачнел. Прочие старейшины устремили взгляд долу.

Наконец сёгун промолвил:

— Знайте, сёсакан Сано, я требую действий. Либо докажите, что девушка невиновна, либо узнайте, кто виновен. В противном случае я передам следствие, э-э, в другие руки.

Правитель обвел глазами зал и задержал взгляд на Макино. В церемонном поклоне старейшины чувствовалось довольство.

— Если вы в скором времени не представите результатов, — продолжал сёгун, — я буду вынужден также пересмотреть ваши, э-э, полномочия в бакуфу.

Макино метнул на противника торжествующий взгляд. Сано смятенно осознал, что с этим делом его карьера может бесславно закончиться. Еще он понял, что спасти положение наверняка можно, лишь доказав вину Хару, и тянуть с этим нельзя.

— Все свободны, — произнес сёгун, взмахнув веером в сторону собравшихся.

Вернувшись домой, Сано вызвал к себе в кабинет четырех сыщиков и сказал:

— У меня для вас новое поручение: тайная слежка за сектой Черного Лотоса.

Этих людей он избрал потому, что они не были задействованы в расследовании пожара и еще не примелькались в храме. Сначала Сано обратился к Канрю и Хатии, бывшим полицейским, немного старше его по возрасту.

— Вам предстоит замаскироваться под паломников и побродить вокруг храма.

— Что мы ищем? — спросил Канрю.

Его сонная наружность скрывала талантливого шпиона. Когда Сано пересказал ему историю беглого монаха, сыщик переглянулся со своим мускулистым соседом Хатией, чей дружелюбный нрав подкупал многих, особенно всякое отребье с преступным прошлым. Парочка покорно склонилась перед Сано, верная самурайской традиции безоговорочного подчинения хозяину, но тот все же почувствовал их скептицизм.

— Знаю, звучит невероятно, — сказал он. — Но если в этом храме творится неладное, имеющее отношение к поджогу и убийствам, мы должны это знать.

Двум другим сыщикам он сказал:

— Вы же готовьтесь к внедрению в секту.

Эти юноши, Такео и Тадао, были близнецами из семьи старинных вассалов Токугавы и служили у Сано. Оба славились особой статью и удалью. Теперь они ловили каждое наставление Сано.

— Придя туда, попытайтесь изобразить набожность и скажите, что хотели бы вступить в монастырь при храме Черного Лотоса. Когда окажетесь в числе послушников, разузнайте, что доподлинно происходит в секте.

— Так точно, хозяин, — хором отозвались, кланяясь, Такео и Тадао.

— Ты, Канрю-сан, отвечаешь за наблюдение, — сказал Сано. — Будешь докладывать обо всех переменах.

— А вы сегодня поедете в храм? — спросил Канрю, когда сыщики собрались уходить.

Помешкав секунду, Сано ответил:

— Возможно, позднее. Надо уладить еще одно дело.

Район Кодзимати тянулся поперек Эдо, чуть западнее замка, вдоль дороги, ведущей на Ёцуя — вотчину остальных членов дома Токугава. Здесь, в узком коридоре, образованном особняками даймё и их вассалов, обретались торговцы самых разных мастей. Повара готовили и разносили еду, харчевни и чайные обслуживали проезжих, а в святилище Хиракава Тэндзин приютился один из немногих вечерних базаров в Эдо. За счет оживленной торговли местный жилой район ширился и процветал.

На пути мимо лавки, источающей запах бродящей соевой пасты, Сано застал легкий дождь. Окружавшие его толпы запестрели зонтами. На душе у Сано было тягостно и уныло — ведь он обещал Рэйко лично побывать в секте, а не посылать вместо себя сыщиков. Вдобавок он не сказал ей, что собирается проверить прошлое Хару. Ему это казалось необходимым для раскрытия истинного облика девушки. А Рэйко могла заподозрить его в недоверии к ее словам или в нападках на Хару, чего Сано совсем не хотелось. Однако для своего же спокойствия он должен был узнать, виновна ли Хару. Если да, он заключит ее под стражу — на радость сёгуну и прочим; если же нет, станет искать другие зацепки. Может быть, то, что он обнаружит на малой родине Хару, убедит Рэйко принять его сторону.

Сано различил впереди главную достопримечательность Кодзимати: охотничий рынок, где торговали олениной, вепрятиной, медвежатиной и прочей дичью из горных лесов, окружающих Эдо. В воздухе стоял гомон торгующихся, жужжание мух над тушами, висящих на крючьях или лежащих на поддонах, запах крови и разложения. Чуть дальше у дороги стояла известная харчевня под названием «Ямасакана» — «Горная рыба», где подавались лечебные кушанья [13] Буддизм позволял есть мясо в одном случае — по медицинским показаниям. Некоторые болезни лечили отварами и эликсирами животного происхождения. — Примеч. авт. .

В ряду приземистых, льнущих стена к стене домиков за «Ямасаканой» Сано увидел закусочную с вывеской «Горячая лапша». По-видимому, она-то и принадлежала некогда семье Хару. Куцые синие занавеси, свисающие с карниза, притеняли деревянный настил для посетителей. До обеда было еще далеко, поэтому лавка пустовала, но ее дверь была отодвинута. Спешившись и привязав коня к столбику, Сано услышал звон сковородок в глубине кухни; оттуда валил дым. Судя по всему, заимодатели, отнявшие закусочную в погашение долгов отца Хару, продали ее кому-то еще.

Едва Сано переступил порог, как к нему вышел сам хозяин, человек средних лет в синем хлопковом кимоно и с белой повязкой поперек лба. Сано представился и сказал:

— Я собираю сведения о семье, которая владела этой лавкой до вас. Вы их не знали?