Лора Роулэнд - Черный Лотос

— А пока я распоряжусь послать вам знак моего благоволения, — пообещала та первосвященнику.

— Благодарю от всего сердца. — Анраку поклонился. — И жду вашего возвращения.

На прощание он смерил Рэйко надменным взглядом, словно говоря: «Противься сколько хочешь, все равно будет по-моему».

По дороге через садик к воротам Кэйсо-ин восторгалась:

— Ну разве не чудо этот Анраку? Словно Бог во плоти! И я ему нужна!

«Может, Бог, а может, шарлатан, жаждущий поживиться от славы и могущества Токугавы».

— А вдруг он опасен? — сказала Рэйко.

— Чепуха! — фыркнула Кэйсо-ин.

Подойдя к паланкину, Рэйко спросила:

— Вы не будете возражать, если я не поеду вместе с вами? Мне нужно выполнить одно поручение.

— Как хочешь, — равнодушно ответила Кэйсо-ин.

По крайней мере Анраку заставил ее забыть об увлечении женщинами. Впрочем, Рэйко по-прежнему не оставляла тревога: узнай Сано о том, чего она так счастливо избежала и во что впутала Кэйсо-ин, ей несдобровать. А когда она приказала страже нанять носилки до Синагавы, к ее страхам добавился новый: рано или поздно Сано обнаружит, что она ослушалась его приказа не участвовать в расследовании министра Фугатами.

— Достопочтенный тесть, мы пришли повидать Хару, — сказал Сано. Они с Хиратой сидели в личном кабинете судьи Уэды. Сам судья расположился за столом, служанка подавала чай. — Как она?

— Пока неприятностей не доставляла, — ответил судья. — Простите, что подвел вас, поселив ее у себя, — добавил он сконфуженно. — Ведь принимать подозреваемых в убийстве против моих правил, а я поддался на уговоры, забыв о мерах предосторожности.

— Знаю. Вашей вины здесь нет. Просто у жены талант — уговорит кого угодно.

Мысль о Рэйко подогрела гнев Сано. И все же, как бы ни был он уязвлен ее нападками и разъярен упрямством, тоска по ней причиняла не меньшие муки. Разве хотел он такого соперничества? А если никто из них не пожелает сдаться, что тогда?

— Надеюсь, у вас не возникло неприятностей из-за этого дела? — забеспокоился Уэда.

— Нет, все в порядке, — солгал Сано. Общественный уклад не поощрял обсуждения личных проблем, и Сано было неловко говорить о них даже с близким другом Уэдой. — Просто жена отчего-то уверена, что Хару невиновна.

— А вы? — Пристальный взгляд судьи подсказал Сано, что тот догадался о разладе между зятем и дочерью, хотя бы по тому, что он избегал произносить ее имя.

— Слишком многое говорит против Хару, — ушел от прямого ответа Сано и поделился с Уэдой вчерашними открытиями. Он не хотел признавать Хару ни преступницей, ни жертвой, опасаясь, что его решение будет скоропалительным, сделанным в порыве гнева и самоутверждения.

Судья Уэда мрачно взглянул на него и сказал:

— Я буду посредником между вами и Рэйко, если хотите.

— Вам незачем утруждать себя, хотя спасибо за столь великодушное предложение. — Сано был признателен тестю, но при мысли, что тому придется улаживать их с Рэйко семейные дела, которые он, Сано, оказался не в состоянии утрясти, его охватил стыд. — Уверен, она образумится, когда узнает все детали случившегося. Некоторые из них мы намерены получить от самой Хару сегодня же.

Уэда поднялся.

— Я отведу вас к ней.

Они проследовали в частные покои особняка. Перед дверью одной из комнат торчал одинокий стражник. Сано тотчас узнал эту комнату — в девичестве здесь жила Рэйко. У входа судья произнес:

— Хару-сан, к тебе гости.

Заглянув внутрь, Сано застал Хару у туалетного столика. Ее волосы уложили в затейливый узел, они были усыпаны искусственными цветами, а одета она была в бледно-зеленое кимоно с бордовыми астрами. Хару стало не узнать — с белым кукольным личиком и алыми губами она выглядела куда старше своих лет и прелестнее, чем прежде. На полу повсюду валялись брошенная одежда, коробочки из-под сластей и шкатулки с туалетными принадлежностями.

Увиденное привело Сано в бешенство. Четыре человека погибли, включая ее собственного мужа, а Хару знай себе прихорашивается, пользуясь щедростью Рэйко.

Но вот она заметила Сано с Хиратой и ахнула в ужасе.

— Сёсакан-сама хочет потолковать с тобой, — сказал судья.

В его тоне, мягком для постороннего уха, Сано уловил нотку неприязни и понял, что тесть на его стороне. Когда судья удалился, Сано подсел к Хару.

— Похоже, ты пришла в себя, — сказал он.

Хару, должно быть, почувствовала его враждебный настрой — тотчас съежилась, обхватив себя за плечи, словно страх вернул ее в детство. Эта внезапная перемена разъярила Сано еще больше. Притворщица строила из себя маленькую, чтобы избежать наказания!

— Ты, наверное, уже вспомнила обо всем, — продолжал Сано. — Расскажи нам, что случилось в ночь перед пожаром.

— Я… я уже говорила Рэйко-сан, что ничего не помню, — пробормотала Хару, озираясь по сторонам, как бы в поисках Рэйко.

«Нет, этой дружбе пора положить конец», — подумал Сано, негодуя на них обеих.

— С ней можешь хныкать сколько угодно. Сейчас отвечай мне. Итак, что случилось?

— Не знаю! — Хару, дрожа, отпрянула.

— Что ж, попробуем вспомнить детство. Поговорим о твоих родителях.

Хару насторожилась.

— Они давно умерли.

— Поплачься кому-нибудь еще, — презрительно бросил Сано. — Я только вчера с ними виделся. Что, забыла, как тебя выгнали из дому? Или думала, никто не узнает?

— Неправда! — Хару с надеждой покосилась на дверь, но там стоял Хирата. — То есть…

— Почему ты назвалась сиротой? — спросил Сано.

Хару облизнула губы.

— Мне хотелось, чтобы в храме меня пожалели и взяли к себе.

«Расчетливая лгунья», — с отвращением подумал Сано, а вслух сказал:

— И не жаль тебе мужа, которого ты спалила в его собственном доме?

Хару не на шутку перепугалась.

— Это не я! — вскричала она неестественно звонким голосом, не вязавшимся с ее заверениями. — Это вышло случайно!

Сано встал, взирая на нее сверху вниз.

— Пожар начался в спальне твоего мужа. Спаслась только ты, чему не стеснялась радоваться. Отвечай: чем несчастный старик заслужил такую смерть?

Хару начала всхлипывать и загородила лицо руками, словно ожидая удара.

— А что же господин Ояма, та женщина и маленький мальчик? — вскричал Сано, подогревая ее ужас. На этот раз ей не удастся отпереться. Он заставит ее все рассказать — ради сохранения его имени, чести и мира в семье. — Их тоже убила ты? Ты устроила пожар в храме?

— Нет! — Всхлипы переросли в рыдания. Хару заходилась плачем, размазывая белила пополам со слезами. Потом она отвернулась, спрятав лицо в ладонях. — Прошу, оставьте меня!