Кэролайн Роу - Снадобье для вдовы

Улибе и начал сразу с Луиса Мерсера, который приветствовал его так, словно они были закадычными друзьями.

— Сеньор Улибе, — сказал он. — Рад вас видеть.

Он позвонил в колокольчик и затем распорядился, чтобы им принесли освежительных напитков, а тем временем беззаботно болтал о погоде, о жаре, а том, каковы шансы, что партия английской ткани, которую он ожидал, прибудет до начала зимы. Он наполнил чашу Улибе вином, которое принесла его маленькая служанка, тут же исчезнувшая по его знаку.

— Итак, — сказал он, лениво откидываясь на спинку кресла, — чем могу служить?

— Должен принести свои глубочайшие извинения, мастер Луис, если покажусь неучтивым, — сказал Улибе. — Но я не помню, чтобы мы встречались с вами прежде.

— Это неудивительно, — покачал головой Луис. — Это было в тот день, когда умер наш верный Паскуаль Робер. Я ожидал партию товара и приплатил стражнику, чтобы он открыл ворота до Первого часа. Как вы понимаете, я встал засветло и был на площади, когда случилось это ужасное событие. Но буквально перед этим, до того, как наш всеми любимый друг приехал в город, один человек — я не помню точно, кто именно — собирался представить меня вам, сеньор. И я не сомневаюсь, что случившаяся затем трагедия мгновенно стерла из вашей памяти столь незначительное событие.

— Странные фокусы наша память порой вытворяет с нами, — мягко отозвался Улибе. — Ваше лицо мне знакомо, а что касается трагического происшествия… что ж, оно уже в прошлом.

— Я не удивлен. Такое мирное спокойное утро! И страшная внезапная смерть! — он покачал головой. — Я много раз был свидетелем чьей-то смерти, но гибель Паскуаля Робера причинила мне необыкновенную боль. Я потерял сон на несколько дней.

— Я как раз хотел поговорить с вами о смерти моего друга.

— Со мной? — переспросил Луис Мерсер.

— С вами и многими другими людьми, — ответил Улибе. — Не обращался ли к вам в недавнем времени некий человек, желающий получить от вас сто су — в качестве возврата долга или платы за какую-либо услугу?

— Сто су? Какое это имеет отношение к смерти Паскуаля?

— Я знаю только, что связь есть. Возможно, вы просто не помните этого человека.

— Уверяю вас, сеньор Улибе, вряд ли я забыл бы человека, потребовавшего от меня такую сумму, — рассмеялся Мерсер.

— Вы никогда не берете в долг подобные деньги?

— Конечно, беру, — сказал Луис. — Каждый раз, когда приходит партия товара, я беру в долг примерно столько или иногда гораздо больше. Но это всегда происходит по плану. Не столь часто ко мне приходит незнакомец с улицы, чтобы потребовать небольшую сумму денег.

— Не спрашивал ли вас недавно о такой сумме какой либо незнакомый человек?

— Нет, — задумчиво произнес он. — Однако некоторое время назад со мной произошла забавная вещь. Некий незнакомец, с иностранным акцентом, настаивал на встрече со мной. Когда Катарина впустила его в дом, он внимательно оглядел меня, покачал головой, извинился за беспокойство и, не сказав больше ни слова, ушел.

— Как он выглядел? — спросил Улибе.

— Как выглядел? — переспросил Луис. — Ну… растрепанным. Одет в модные тунику и рейтузы, как слуга богатого господина, который переживает трудные времена. Туника была в грязи и разорвана в нескольких местах. Наверное, и рейтузы тоже.

— Он был высок? Толстяк?

— Невысокий. И скорее худой. Кажется, на лбу у него был шрам, так что, возможно, в прошлом он был солдатом.

— Не был ли он ранен в руку?

— Знаете, по-видимому, был. Удивительно, что вы об этом знаете, сеньор. Не желаете еще вина?

— Не буду больше отрывать вас от дел, мастер Луис, — сказал Улибе.

По пути домой Исаак зашел к Луису Видалю, торговцу мануфактурой, который специализировался на шелках и тонком полотне.

— Мастер Исаак, — сказал купец. — Рад вас видеть. Я только-только собирался послать за вами — так, пустяковое дело — а вы уже тут. Немного вина? — весело добавил он, наливая в бокалы вино и разбавляя его водой. — В такую жарищу постоянно хочется пить.

— Это так, — согласился Исаак. — Благодарю вас. А что за пустяковая проблема, которая вас беспокоит?

— Высыпание на руке, оно горит и чешется, — ответил тот.

— Со мной сейчас только малыш Джуда, — сказал Исаак, — который пока не научился отличать сыпь от собачьего укуса. Расскажите мне, как выглядит высыпание, и при необходимости я пошлю за Ракелью.

Он заверил купца, что пришлет ему соли, чтобы тот сделал успокоительные холодные ванночки для руки, а затем повернул разговор к тому делу, по которому он и пришел.

— Приходил ли ко мне кто-то за суммой в сто су? — переспросил Луис Видаль. — Коротко говоря, мастер Исаак, — да, приходил.

— Что вы можете сказать о нем? Почему он требовал деньги? Как его зовут? Как он выглядел?

— Он не назвался, мастер Исаак. Это был худой человек, с длинными руками и ногами, с немного угловатыми и заостренными чертами лица. Такой, знаете, крупный острый нос, запавшие щеки, низкий лоб, острые, но веселые глаза. Он мне скорее даже понравился. Он спросил меня, не интересуюсь ли я картами.

— Картами?

— Да. Он сказал, что он картограф и может составить мне карту местности, в которую я стремлюсь попасть. Я ответил, что никакие карты мне не нужны. Я не путешественник, а дороги, которыми я пользуюсь, знаю и без карт.

— Как он отреагировал?

— Он вежливо меня поблагодарил, сказал, что его ввели в заблуждение, и извинился, что отнял у меня время. Думаю, что он иностранец.

— Кастилец?

— Да.

Поскольку мастер Луис жил неподалеку от таверны Родригеса, Улибе направил свои стопы именно туда. Судя по шуму, доносившемуся из открытой двери, дело в таверне шло бойко, в это время многие работники заходили сюда подкрепиться перед тремя-четырьмя рабочими часами прохладным вечером. Он поднялся по лестнице и быстро нашел себе свободное место на краю длинного, стоящего на козлах стола.

— Что вам угодно? — спросила крупная красивая женщина, которая возникла рядом с ним столь бесшумно, что он даже не заметил, как она выходила из кухни.

— Вы хозяйка этого заведения?

— Меня зовут Ана, я жена Родригеса.

— Мне, хозяюшка, тарелку супа, вино и минуту вашего времени, — тихо произнес Улибе.

— Суп и вино принесут сейчас же, — так же тихо откликнулась он. — А мое время принадлежит только мне самой. Я не раздаю его направо и налево, и уж тем более не продаю благородным господам из дворца.

Она пошла на кухню и быстро вернулась, неся тарелку супа, пахнущего пряностями, и чашу вина.

— Тогда я не спрашиваю вас, а смиренно умоляю. В память о погибшем друге, — прошептал Улибе.

— Вашем друге или моем? — спросила она.

— Моем. Я говорю о Паскуале Робере. Человек по имени Мартин, впоследствии умерший от нагноившейся раны, искал некоего Луиса. Мне известно, что Мартин преследовал Паскуаля. Он следовал за ним от самой Кастильи. Мне также известно, что он его не убивал. А вот этот Луис может знать, кто и по какой причине убил Паскуаля.