Николай Свечин - Хроники сыска (сборник)

– Каким образом?

– Упасть с одежды убийцы, например. Ты же знаешь, что грузчики с мельниц обсыпаны ею с ног до головы.

– Грузчики с мельниц, Павел Афанасьевич, по аптекам не ходят. До сих пор они у нас на Руси обходились без «кикера», довольствуясь водкой.

– Пропал также и морфий. А его, ты знаешь, используют в военных госпиталях для снятия болей у раненых. Что, излечившись, но пристрастившись к наркотике [78], эти люди никак не могут пойти в мукомолы?

Лыков загрустил. Его красивая версия, с ходу принятая на веру поручиком Григорашем, дала трещину.

– Если хочешь знать, я уже догадываюсь, кто направлял убийц и почему. Вот лист бумаги. Я напишу на нем фамилию и уберу в стол. Когда ты выйдешь на этого же человека, приходи – сверим.

И Благово, написав что-то на клочке бумаги, убрал его в ящик стола. Алексей с досадой следил за этим.

– Идите, господин титулярный советник. Ройте носом землю. Начать советую с Ягоды.

Точно! Алексей и забыл, что у сыскного отделения есть агент, специализирующийся по «кикеру». И тоже, кстати, еврей, как и убитый провизор. Совсем еще молодой, семнадцати лет от роду, Гершон Иегуда приехал в Нижний Новгород из Рыбинска и сразу же вляпался в нехорошую историю с контрабандой сигар. Благово давно хотел иметь агента в самобытной семитской среде и взял мальчишку в оборот.

Нижний Новгород, хоть и находится вне черты оседлости, имеет у себя крупную еврейскую общину (более тысячи двухсот человек). Начало ей положило появление здесь в сороковых годах сосланных из Волыни за неуплату податей трехсот еврейских рекрутов. Все они были направлены в полицейские команды и оттрубили по двадцать пять лет нелегкой службы вдали от дома. Нижегородцы назвали их «николками», в честь императора Николая Павловича. Выйдя в бессрочный отпуск, «николки» остались в городе (отставные солдаты иудейского вероисповедания могли селиться за чертой оседлости и их дети тоже). В Старо-Солдатской слободе образовалось целое гетто. Предприимчивое племя бойко занялось торговлей, обрастая многочисленными детьми, родственниками и компаньонами. В этой среде творились и свои, так сказать, национальные преступления. На первом месте шла контрабанда (на Волыни, возле австрийской границы, в изобилии осталась родня), далее следовали выделка фальшивых банкнотов и мошенничество при комиссиях. Все это не могло не интересовать полицию.

Юный Ягода стал неплохим осведомителем, совмещая эту свою деятельность с коммерцией. Он оказался дальним родственником общинного шойхета [79]Лубоцкого, что открыло мальчишке многие двери. Благово разрешал ему несколько раз в год ввозить небольшие партии беспошлинных товаров: табак, вино, чулки. Среди прочего, Гершон притаскивал и кокаин в порошке и в водных растворах, распродавая его затем аптекарям. Каждая такая продажа сообщалась агентом в сыскную полицию. Благово вынужденно терпел эти незаконные операции, он не считал их большим злом. Наркотические средства вам отпустят в любой аптеке без рецепта – это не мышьяк. Контрабандные опиум или кокаин вдвое дешевле ввезенных официально. Ну и что? Аптекарь немного наживется, больной немного сэкономит, маленький комиссионер получит свой гешефт. Нельзя иметь агентуру в преступной среде, которая сама не совершает мелких преступлений!

Итак, Лыков дал команду прислать ему Ягоду к восьми часам вечера на дом. Он встретился с агентом в саду, в обсаженной цветами беседке. Дом Алексея находился на самом краю города, на углу Напольно-Замковой и Спасской улиц; через дорогу уже пасся обывательский скот. Предупрежденные мать и сестра хлопотали в доме. Стоял тихий и теплый июльский вечер, зудели комары, мычали коровы. Хорошо… Вот если бы людей еще не убивали…

– Вчера задушили провизора Бомбеля с Алексеевской.

– Слыхал, ваше благородие.

– Никаких подсказок не дашь?

– Всей бы своей душой, Алексей Николаевич, но никак. Я с покойным не был даже знаком, да и в аптеку его ничего никогда не поставлял.

– Он торговал контрабандной наркотикой.

– Ай-ай-ай! Это противозаконно.

– Я знаю. Вот эти жестянки нашлись в его лавке. Немецкий морфий в ампулах, без акцизных марок. Точно не твой? Ты же дрогист. [80]

– Клянусь Торой, ваше благородие Алексей Николаевич! Все мои покупатели обязательно указываются мною в рапортах. Проверьте, да – там нет никакого Бомбеля!

– Хорошо. Как думаешь, откуда в лавке могла появиться мука?

– Мука? Много?

– Несколько золотников. Лежали на полу.

– Не имею понятия.

– Может быть, среди покупателей убитого были мукомолы или грузчики?

– Ну что вы, ваше благородие! Если русскому грузчику хочется немного повеселиться, он идет в винную лавку, а не в аптеку. Хи-хи… Если вам нужно это знать, то скажу: клиентами Мойши-Ривы была богатая молодежь, да. Учащиеся старшего класса губернской гимназии, а особенно пансионеры Дворянского института. Там, по правде говоря, сильно испорченные мальчишки, которые всю грязь, какая ни на есть в вашем городе, уже перепробовали. Да. Ищите, пожалуйста, среди них.

– Самого Бомбеля ты не знаешь, а клиенты его тебе известны. Как же так?

– То еврейская молва, ваше благородие. Хахам Алт-брегин говорил, нееман Дистиллятор намекал… [81]Все про всех все знают, не спрячешь.

– Ладно. Я проверю твои сведения о молодежи. А ты пошли запрос в эту свою «еврейскую молву» насчет убийства Бомбеля. Может, что вызнаешь…

– Слушаюсь, ваше благородие Алексей Николаевич!

Ягода ушел, а Лыков, поразмышляв несколько минут, отправился домой к Титусу. Тот жил на Варварке, возле дамбы. Увидев гостя, начальник стола розыска даже не удивился.

– Куда пойдем? – лаконично поинтересовался он, откладывая книгу по уголовному праву.

– В управление.

– Только что оттуда…

– Ты замки открывать умеешь?

– Я, Леха, если ты не знал, мастер взлома. Что тебе надо отпереть? Я ж для друга последний кусок съем!

– Стол Павла Афанасьевича.

– ?

– Это связано с сегодняшним убийством провизора. Благово уже знает, кто заказчик, представляешь?

– Меня это не удивляет.

– Меня тоже. Лишний раз убедился, кто я и кто – он. Обидно, Яш, – неужели Алексей Лыков такой бестолковый? Так вот: Павел Афанасьевич написал фамилию заказчика на листе бумаги и убрал к себе в стол. Сказал: догадаешься – приходи, сверим.

– Понятно. Ты не хочешь искать убийцу самостоятельно. Решил воспользоваться высшим разумом. Ай, как нехорошо!

– Неправда! У меня есть своя версия, с которой шеф не согласен. Но я буду ее разрабатывать! Еще посмотрим, кто из нас окажется прав. Осведомитель Ягода указывает определенно на Дворянский институт. Там папенькины сынки от пресыщения жизнью на все готовы. И кокаин нюхают, и публичные дома наизусть выучили; вот и грохнули несчастного провизорика.