Гонсало Гинер - Тайна масонской ложи

— Прими эти перчатки от имени твоих братьев. Они — символ чистоты, противопоставленной пороку и разврату. Твои руки всегда должны быть чистыми.

Генерал надел перчатки и посмотрел прямо в лицо главе масонской ложи — англичанину, которого, как впоследствии узнал генерал, звали Уилмор.

— Теперь тебе осталось только познакомиться с нашими знаками, которые выделяют нас как масонов, и со специальными действиями, — продолжил англичанин. — Когда ты подносишь руку к горлу, держа четыре пальца вместе, а большой палец — под углом к ним, ты тем самым напоминаешь о клятве, которую только что дал, и о каре, грозящей масону в случае нарушения им этой клятвы. Если хочешь показать, что ты масон, другому человеку, который, как тебе кажется, тоже является масоном, прикоснись ногтем своего большого пальца к первой фаланге его указательного пальца и затем сделай пальцем три одинаковых удара. Этими действиями ты попросишь его произнести наше священное слово, а именно «Иакин». Ты должен говорить это слово охраннику храма каждый раз, когда хочешь войти в храм. — Великий магистр указал пальцем вглубь помещения. — А теперь иди и поприветствуй наших братьев-стражей знаками и касаниями, о которых я тебе сейчас рассказал.

Граф направился к двум колоннам, называвшимся «Иакин» и «Боаз», и поприветствовал стоявших возле них двоих братьев-масонов так, как его только что научили.

— Слова, знаки и прикосновения нового брата — абсолютно правильные, — заявили оба стоявшие у столбов масона.

— Встаньте, как предписывается, братья! — воскликнул глава ложи. — От имени Великой ложи Англии и на основании предоставленных мне полномочий объявляю брата, стоящего между двух колонн, масоном-учеником. Прошу вас с этого момента признавать его таковым и во всем помогать ему, ибо он никогда не нарушит тех обещаний, которые нам сейчас дал. — Он поднял руки, словно взывая к какой-то сверхъестественной силе. — А теперь, братья, по моему сигналу давайте дружно воскликнем: «Хуссе! Хуссе! Хуссе! Свобода! Равенство! Братство!»

Все присутствующие хором подхватили его последние слова.

Глава ложи приказал брату Обрядоначальнику показать генералу его место среди членов ложи и затем сел на свой трон.

— Слово предоставляется брату Оратору! Сегодняшнее заседание будет посвящено опасностям, угрожающим нам со стороны злонамеренного ордена иезуитов, который, как вам известно, преследует наше братство с момента основания, а также кое-каким сведениям по поводу подлого маркиза дела Энсенады, решившего, по всей видимости, добиться нашего уничтожения. — Глава ложи бросил взгляд на одного из юношей, и тот тут же поднялся со своего сиденья, держа в руках папку, набитую бумагами. — Пожалуйста, ознакомь нас с имеющимися материалами. Это станет для всех нас пищей для размышлений.

Граф де Вальмохада, наблюдая за происходящим, незаметно улыбнулся: разыгранный им фарс удался.

Кадис. 1749 год

21 сентября

Уже три дня над бухтой и городом Кадисом как из ведра лил нескончаемый дождь, безжалостно обрушивающийся на пристани и доки военно-морской базы Ла-Каррака, расположенной на острове Леон.

На мощном военном корабле, вошедшем в гавань и теперь медленно двигавшемся по внутренней акватории порта вдоль главной пристани, начали спускать паруса. Носовую часть этого семидесятидвухпушечного корабля, называющегося «Стойкий», украшали две грозные орлиные головы. Это был один из самых современных кораблей флота короля Фердинанда VI, его построили на этой же верфи всего несколько лет назад.

А тем временем, стоя на другом пришвартованном к пристани судне, офицер морской пехоты Хуан Карраско, являвшийся секретарем адмирала Гонсалеса де Мендосы, внимательно наблюдал за разгрузкой. Прибыла очередная крупная партия дуба, ореха и черного тополя, привозимых ежемесячно из порта Бильбао для обеспечения нужд развернутого на этой верфи интенсивного строительства.

Едва только Карраско заметил прибытие нового корабля, как его настроение, и без того уже испорченное из-за проблем, связанных с разгрузкой судна, ухудшилось еще больше, особенно когда он понял, какой именно груз доставил этот корабль.

Увидев, что уже начались работы по швартовке корабля, Карраско подозвал к себе своего помощника, которому поручил следить за разгрузкой, а сам незамедлительно направился в сторону центрального комплекса зданий судоверфи, чтобы сообщить своему начальнику о прибытии корабля.

Пройдя по крытой галерее вначале мимо жилищ офицеров, а затем мимо рабочих кабинетов, Карраско подошел к адмиралтейству, у главного входа в которое постоянно находились два вооруженных стражника. Стремительно войдя внутрь, он направился на второй этаж, в зал общих собраний, где, как он знал, должен был находиться адмирал. Тихонько постучав в дверь, он дождался разрешения войти.

На громадном овальном столе лежало множество чертежей кораблей и стоял большой макет, который, по-видимому, сейчас был в центре внимания и являлся предметом разговора адмирала Гонсалеса де Мендосы и его двух собеседников. Приход Карраско не вызвал у них никакого интереса: они даже не прервали свой разговор.

— Используя более легкую, но твердую древесину — например черный тополь, — мы сможем усилить вооружение кораблей, вследствие чего увеличится дальность стрельбы, при этом не ухудшится маневренность судов.

Ирландский конструктор Муллан находился здесь уже три месяца — с тех самых пор, как его не совсем обычным способом завербовал моряк и исследователь Хорхе Хуан, тайно пробравшийся по поручению маркиза де ла Энсенады на английские судоверфи, чтобы разведать, что там происходит.

— Извините, что перебиваю вас, господа, — не выдержал Карраско, видя, что присутствующие попросту не обращают на него внимания, — однако я счел своим долгом сообщить вам о прибытии корабля с новой партией цыган, направленных сюда из Картахены.

— В этой стране, похоже, все уже с ума сошли! — Адмирал с яростью швырнул стопку бумаг на пол. — Всего три дня назад сюда привезли восемьсот цыган мужского пола, из них двести детей, которых мы все никак не можем разместить, а теперь нам присылают еще шестьсот! Я хоть и хороший друг министра де Сомодевильи, но тем не менее никак не могу понять, какого черта он организовал массовые аресты цыган. — Адмирал направился к своему рабочему столу, чтобы разыскать последнее письмо маркиза де ла Энсенады, и сразу же увидел его на толстой пачке корреспонденции. — Из двенадцати тысяч цыган, задержанных тридцатого июля, к нам отправят целых две тысячи. Я еще никогда не был свидетелем такой массовой облавы на людей!