Кэролайн Роу - Припарка для целителя

— Вы уже отправили их, ваше преосвященство? — с удивлением спросил Исаак. — Я бы пришел во дворец, как только счел бы уместным, но, вижу, эта новость опередила меня.

— Да, — сказал Беренгер. — Проблема сеньора Луки становится острой. Один из его пациентов скончался, сеньор Исаак. Сегодня перед восходом.

— Как и один из моих. Однако наверняка, ваше преосвященство, — сдержанно заговорил Исаак, чувствуя, что волнение нарастает, — если всякий раз, когда умирает больной, посылать людей вести расследование, мы, врачи, окажемся в очень трудном положении. Обычно, когда человек при смерти, вызывают врача — или лекаря, травника или как он там себя именует. Это не означает, что он повинен в смерти.

— Согласен, — сказал епископ. — Сперва врача, потом священника. И я не обратил бы на это внимания, если б не долгий разговор с сеньором Хайме Ксавьером.

— С нотариусом? — спросил Исаак. — Он, должно быть, дежурил у смертного одра. Насколько я понимаю, умер кто-то богатый.

— Этот разговор с сеньором Хайме происходил две-три недели назад. Нотариус упомянул, что у него есть клиентка — вдова, некая сеньора Магдалена, — у которой есть деньги и собственность, и она хочет их завещать. Как и подобает, большую часть она завещала внуку, единственному живому родственнику, но суммы поменьше оставила верным слугам, а также пятьдесят су юному сеньору Луке за его полезные лекарства и приятную манеру обхождения с трудной старухой. Нотариус заверил меня, что это были ее собственные слова. Вскоре после составления завещания она скончалась.

— Было что-нибудь странное в том, как она умерла?

— Ничего. Она постепенно слабела, и смерть не была неожиданной. Предыдущий врач, лечивший ее от поноса и сильных болей в желудке, был удивлен, что она протянула так долго. И эта сумма, хоть и, несомненно, желанная для начинающего молодого человека, не столь уж велика.

— Но он все-таки пришел к вам по этому поводу?

— Нет. Упомянул во время разговора другую тему. Но напомнил мне об этом несколько дней назад, придя по поводу одного клиента, который вызвал его и сказал, что хочет изменить завещание.

— Да?

— Этот клиент лишился почти всей семьи в последние десять тяжелых лет — из-за чумы, голода, войн — насколько ему было известно, в живых остался только один человек. За это время он сколотил значительное состояние.

— И теперь?

— По причинам, которые объяснил сеньору Хайме, он разделил свое состояние поровну между епархией и сеньором Лукой. Завещание было составлено, подписано и засвидетельствовано два дня назад. Клиент сеньора Хайме умер сегодня рано утром.

— Чем он страдал? — спросил врач.

— Я хотел спросить об этом вас, сеньор Исаак, потому что, полагаю, его врачом были вы.

— Тогда скажите мне, ваше преосвященство, кто умер, — устало попросил Исаак.

— Я не сказал? — спросил Беренгер. — Сеньор Нарсис Бельфонт. Что можете сказать мне о нем?

— Значит, мы говорили об одном и том же человеке. — Врач сделал паузу. — Я ухаживал за ним прошлой ночью, когда он умер. Это было мучительно. Он был молодым, крепким мужчиной и не должен был умирать так рано, ваше преосвященство.

— Тогда почему он все время обращался к врачам?

— Ваше преосвященство наверняка помнит произошедший с ним несчастный случай.

— Помню. Прошлым летом его сбросила лошадь, и он сломал ногу. Но я думал, что он превосходно оправился от этого.

— Могу заверить ваше преосвященство, что, хотя оправился он превосходно, учитывая его травму, он все еще испытывал боль, — сказал Исаак. — Кроме того, серьезно повредил спину.

— Он был не из тех, кто жалуется, — сказал епископ.

— Он был очень стойким, — сказал Исаак. — Перелом вправил хороший костоправ, и он зажил хорошо, без следа нагноения или другой опасности, но такие травмы почти никогда не проходят бесследно. Он хромал и почти постоянно испытывал боль в ноге и в спине.

— Можно ему было как-то помочь?

— Я думал, что да, ваше преосвященство. Я не раз замечал, что нетерпеливые люди, которые получили переломы и отказываются повиноваться врачам в том, что касается отдыха и лечения, вначале испытывают больше страданий, но в конце излечиваются лучше. Те, кто терпеливо лежит, ожидая выздоровления, иногда не могут полностью владеть конечностями.

— Это верно, — сказал епископ. — Я могу припомнить несколько случаев. В частности, с солдатами, которые не могли выносить бездействия.

— Поэтому, ваше преосвященство, когда нога срослась, я поощрял его делать все упражнения, какие он мог, начиная с малого. Полагаю, он делал их, хотя они причиняли ему боль. Его состояние улучшалось, потом я заболел и после видел его всего несколько раз. При последней встрече мне показалось, что дела его идут по-прежнему хорошо. Это было две недели назад.

— Значит, вы не думаете, что его состояние могло привести к смерти?

— Это состояние — нет, — ответил Исаак. — И никакое обычное заболевание, которому подвержена плоть. В ту долгую ночь у меня была возможность долго говорить с теми, кто ухаживал за ним. Я уверен, что его отравили, и клянусь своей жизнью и добрым именем, что это сделали не слуги.

— Вы полагаете, что он отравился болеутоляющим лекарством сеньора Луки?

— Я не знаю, кто составлял это лекарство, ваше преосвященство. Но вполне уверен, что причиной смерти стало оно. Это не тот случай, когда слишком большая доза сильного лекарства убивает человека. От этого умирают совсем по-другому. Лекарство было изготовлено для того, чтобы убить человека, который его примет.

— Вы, наверно, не знаете, каким деятельным был наш травник в последние несколько дней. Думаю, гетто охранялось так надежно, что в него не проникали сплетни, слухи.

— Наоборот, ваше преосвященство. Юсуф, для которого стены и запертые ворота представляют собой проходы, ходил из гетто в город и обратно, как хотел. Постоянно приносил мне кучу сообщений, слухов и сплетен — разумеется, интересных ему.

— Что он слышал?

— Все сплетничали, что сеньор Лука увивается за дочерью Ромеу.

— Значит, он не особенно жаден, — сказал Беренгер. — В городе есть незамужние женщины побогаче.

— Кажется, он жил у Ромеу из милости, пока не прошел слух, что он вылечил Рехину, дочь Ромеу, от смертельной болезни.

— Какой?

— От меланхолии, ваше преосвященство.

— Бедное дитя, у нее была серьезная причина впасть в меланхолию, — сказал епископ. — Но я счел бы, что ее излечило время.

— Время наверняка помогло, — заговорил Исаак. — Как и мягкое лекарство, которое составил Лука, ваше преосвященство. Но когда я пытался помочь ей, то с прискорбием обратил внимание, что у нее мало подруг, а тут потеряла свою замечательную мать и возлюбленного. Ей требовалось хоть немного отвлекаться, когда ее страдающее сердце исцелялось само. А она вместо этого все больше и больше замыкалась в себе.