Ингрид Паркер - Расёмон – ворота смерти

— В настоящий момент — нет.

— Прекрасно! — Маленький князь поднялся. — В таком случае вы можете заняться Сакануоэ незамедлительно. И помните, что вас ждет награда. — Учтиво поклонившись Акитаде, он вышел из класса.

Акитада смотрел ему вслед и тихо смеялся. Ишь ты, награда! Похоже, юный князь Минамото вошел в роль важной особы, привыкшей отдавать приказы. И все же то, что мальчик осознает свой долг, вызывало восхищение. А сколько смелости он проявил, бросив вызов Сакануоэ! По зрелом размышлении Акитада решил, что этого ребенка ждет великое будущее.

На обед домой Акитада уже не попадал, поэтому послал слугу на кухню за дневной порцией риса и съел ее в одиночестве в своем кабинете. Когда он закончил трапезу, явился Хирата. Акитада с тревогой заметил, что у старика опять усталый и измученный вид.

— Ну? Как сегодня ваше самочувствие? — спросил Акитада. — Вы напугали меня вчера.

— Да пустяки. Я уже оправился. Обычное несварение, что и немудрено в таком возрасте. Вообще-то я зашел сказать тебе, что Сэссин объявил собрание. Надо бы пойти.

— Сэссин? — удивился Акитада.

— Да. Настоятель храма Чистой Воды и ректор университета. Он также профессор буддизма, но эту свою обязанность выполняет не слишком рьяно, поскольку предпочитает жить в своем загородном доме, который намерен превратить в храм. Именно оттуда он и приехал примерно час назад, прослышав об убийстве Оэ. Никто не сомневается, что Сэссин снова исчезнет, как только назначит на место Оэ нового человека.

— Да уж, не ахти какая преданность родному заведению, — с сарказмом заметил Акитада, поднимаясь и оправляя платье. Даже в лучшие времена он питал мало уважения к буддийскому духовенству, а только что упомянутого господина считал законченным бездельником. — Как там Оно? Вернулся? Не он ли займет место Оэ?

Хирата с сомнением покачал головой:

— Понятия не имею. Хотя Оно ждал такого случая уже давно. Думаю, только по этой причине он и сносил все оскорбления и унижения от Оэ. Но ему далеко до Оэ, и Сэссин знает это.

Они направились в буддийский храм, обсуждая по дороге, как повлияло убийство на обычный университетский распорядок. Потом Акитада сказал:

— Кстати, я недавно разговаривал с юным Минамото. Он попросил меня заняться делом об исчезновении его деда. Мальчик уверен, что принца убил Сакануоэ.

Потрясенный Хирата остановился:

— Князь Сакануоэ? Ох, Акитада, пожалуйста, не впутывайся в то, где все держится лишь на фантазии ребенка! Поговаривают, что Сакануоэ может в ближайшее время занять пост главного министра. Объявив во всеуслышание о своей солидарности с мальчиком и его обвинениями, ты подвергнешь себя огромному риску. Тебе нужно обсудить это с Сэссином.

Акитада рассмеялся:

— Говорить с монахом? Уж с кем, с кем, а с ним я стал бы советоваться в последнюю очередь.

Хирата нетерпеливо мотнул головой.

— Я знаю, какую неприязнь ты питаешь ко всему, что связано с религией, но в данном случае тебе все же следует понять, кто такой Сэссин. Он еще один сын императора Мураками и единоутробный брат принца Ёакиры. Таким образом мальчик — его внучатый племянник.

Акитада изумился. До сих пор он полагал, что у мальчика не осталось никого из родственников мужского пола.

— Садаму — внучатый племянник Сэссина?! — переспросил он, словно не веря своим ушам. — Да как же мог этот господин отвернуться от несчастных детей? Что он вообще за человек?

Хирата ускорил шаг.

— Пойдем, и скоро сам все выяснишь.

Они подошли к храму, двери которого были открыты. Кто-то выглянул наружу и помахал им. Они поспешили войти.

Акитада давно не был в этом маленьком уютном храме. Внутри он выглядел обманчиво незамысловатым — голые стены и красные лакированные колонны, подпиравшие темный деревянный свод. Украшал его только резной бордюр в виде фигурок журавлей, раскрашенных в черно-белые цвета с красными пятнышками хохолков на головах. За помостом, на котором лежала единственная подушка, обтянутая пурпурным шелком, висели на стене пять растянутых свитков с изображением буддийских божеств. Перед каждым из свитков стояли изящные, покрытые черным лаком столики с серебряной утварью для отправления ритуалов.

Зал был почти полон. Не видно было только самой августейшей персоны. Вернулись даже неуловимый Фудзивара и запропастившийся куда-то Оно.

Они поздоровались с Оно. Акитада предполагал, что того терзает горе, но бывший помощник Оэ держался бодро, весело и щеголевато. Возможно, ему уже намекнули, что он станет преемником Оэ? — подумал Акитада. Они обменялись обычными в таких случаях соболезнованиями по поводу смерти Оэ. При этом Оно не потрудился объяснить причины своего отсутствия, а задавать ему этот вопрос не имело смысла. Когда Хирата отвлекся, заговорив с кем-то из собравшихся, Акитада сказал:

— На вас свалилось столько забот. Не воспользуетесь ли вы помощью Исикавы? Кстати, я не видел его со времени поэтического состязания.

— У меня нет ни малейшего желания пользоваться его услугами, — сухо ответил Оно. — Может, китайский он и знает, но манеры его никуда не годятся, и положиться на него совершенно нельзя. Вы только представьте, куда-то исчез, не потрудившись даже оставить записку, сообщить, где он и когда вернется!

— Я не исключаю, что его мог «отловить» Кобэ, — сказал Акитада и тут же пожалел о своих словах. — Ведь вы с Исикавой были последними, кто видел Оэ живым в тот вечер, не правда ли?

Глазки Оно нервно забегали.

— Мы проводили Оэ только до дороги Мибу. Он сослался на какие-то частные дела и велел нам возвращаться обратно и проследить, чтобы состязание провели должным образом.

— Понятно. — Акитада решил копнуть глубже. — Но я не видел, чтобы кто-то из вас вернулся туда.

Оно напрягся, в глазах его вспыхнула злость.

— За Исикаву я не отвечаю и сам не обязан отчитываться перед вами. Впрочем, если вас это так интересует, то извольте. После того, что произошло, я чувствовал себя неловко, мне не хотелось появляться на людях, и я стоял за углом возле боковой лестницы. — Прищурившись, Оно добавил: — Кстати, я видел, как вы уходили. Перед началом последнего отделения.

— Прошу меня извинить. — Акитада поклонился. — Я сказал не подумав.

Оно ответил ему коротким кивком. Акитада побрел прочь, отметив, что жалкий и ничтожный еще в недавнем прошлом червь уже успел натянуть на себя драконью чешую. А может, этот Оно всегда был ядовитым змеем, лишь принимавшим облик безобидного существа?

Оглядевшись, он подошел к Нисиоке, который беседовал с Фудзиварой. А тот, казалось, порядком растерял свое возбужденное и неизменно хорошее настроение и теперь выглядел усталым и раздраженным.