Елена Ярошенко - Карающий ангел

Войдя в номера, я показала швейцару фотографию лже-Мишеля из Марусиного альбома и поинтересовалась, в каком номере остановился данный господин, подкрепив свой вопрос такой крупной купюрой, что старик не нашел в себе сил ответить невежливо. По его уверениям, господин с дамой из тридцать второго были сейчас в номере.

Вскоре я уже поднималась на третий этаж, собираясь встать на часах у тридцать второго номера и не выпускать из него мерзавцев, вернее, мерзавца и мерзавку, до приезда полиции. Недалеко от двери тридцать второго номера в стене была ниша непонятного архитектурного назначения, в которой я устроила свой наблюдательный пункт. Неужели унтер-офицер Комелин так и не догадается поспешить?

Мне не так уж долго пришлось размышлять о нерасторопности полиции и брошенной под дождем, можно сказать — на панели, Марусе. Дверь тридцать второго номера распахнулась, и из него шагнул навьюченный чемоданами Нафанаил.

Я мгновенно выхватила револьвер и метнулась к двери. В проеме, за спиной Нафанаила, стояла Женя в новой роскошной шляпе, самовольно позаимствованной из шкафа своей хозяйки, и с моим английским саквояжем в руках.

— Назад, — злобно прошипела я, целясь в Нафанаила. — Вы не покинете номер, или я буду стрелять!

— Ой, Елена Сергеевна! — Нафанаил расплылся в такой широкой и абсолютно неуместной улыбке, что я невольно вспомнила про его флакончик с порошком. Не иначе, недавно нанюхался и теперь не в силах адекватно воспринимать происходящее.

Женя, схватив Десницына за шиворот, вдернула его обратно в номер и попыталась захлопнуть дверь у меня перед носом.

К счастью, я успела вставить носок туфельки в дверную щель. После короткой борьбы мне удалось перетянуть медную ручку на свою сторону. Мне мешал зажатый в руке револьвер, а Жене — Нафанаил, бестолково застрявший у входа, цепляясь багажом за дверные косяки.

Женя попыталась ударить меня кулаком в лицо, но, поскольку ей пришлось тянуться через плечо Нафанаила, все еще стоявшего между нами с чемоданами в руках, смогла задеть меня лишь по касательной.

— Повторяю, я буду стрелять! Первый выстрел — в воздух!

От моей пули разлетелся стеклянный колпачок на лампе, мерцавшей в глубине номера.

— Не вынуждайте меня стрелять прицельно, господа! Я неплохо справляюсь с оружием.

Господа прислушались к моим словам. Звук выстрела часто делает людей более сговорчивыми. Нафанаил бросил наконец чемоданы на пол и отступил в глубь комнаты. Женя старалась держаться за ним и тоже вынуждена была ретироваться от двери. Воспользовавшись свободным входом, я проникла в тридцать второй номер.

Номер оказался настоящей клетушкой, если не назвать его собачьей будкой, которую только разгоряченная фантазия владельца могла считать меблированной комнатой.

Две пары глаз настороженно следили за револьвером в моей руке. На всякий случай не нужно подходить слишком близко к этой парочке, они могут попытаться выбить у меня оружие. Но при такой тесноте держаться от них подальше тоже было почти невозможно.

— Итак, господа, прошу вас отойти к стене и положить на нее поднятые руки, чтобы мне было спокойнее. И будем вместе ждать полицию, которая должна прибыть с минуты на минуту.

— Гадина! Стерва! Мерзкая шлюха! — Женя вдруг разразилась такими изысканными проклятиями, что я замерла от неожиданности. После нескольких обыденных, можно сказать, повседневного обихода, трафаретных ругательств, широко распространенных в профессиональном жаргоне извозчиков, содержателей трактиров и склонных к алкоголизму сапожников, Женя перешла к тщательно подобранным, замысловатым по конструкции проклятиям, освещающим мое недостойное прошлое, настоящее и будущее, а также охватывающим ближайших кровных родственников и покойных мужей…

Что-то часто меня в последнее время ругают… Подобные вульгарные вопли, конечно, не могут доставить эстетического наслаждения, но ведь существует примета — когда человека ругают, ему все удается. Старайся, Женя, старайся — удача нужна мне как никогда!

Во время этой экспрессивной тирады кто-то со всей силы принялся колотить в дверь.

— А вот и полиция, — облегченно вздохнула я. — Слава тебе, Господи, дождались!

Но, увы, это была не полиция. Какая-то лысая голова сунулась было в номер, оценивающе оглядела обстановку, задержавшись на секунду взглядом на револьвере в моей руке, ойкнула и панически скрылась, плотно прикрыв за собой дверь (из чего следовало, что к голове прилагаются еще и как минимум руки). В глазах Жени заиграло злорадство.

Но на Нафанаила явление лысой головы произвело ошеломляющее впечатление. С истерическим криком: «Полиция! Полиция! Я не хочу, не хочу! Нет!» — он метнулся к окну, распахнул створки и вскочил на подоконник.

— Не валяйте дурака, Десницын! — бросила я ему вслед, но фигура Нафанаила уже исчезла из оконного проема.

Не похоже было, что он кинулся из окна оземь — никаких звуков, свидетельствующих о падении Нафанаила на грешную землю, снаружи не донеслось. Предположить, что он вознесся, я тоже не могла — после всех его деяний небеса не приняли бы подобного грешника.

Скорее всего, где-то рядом с окном проходит пожарная лестница или широкий карниз.

Что мне делать? Преследовать сбежавшего Нафанаила или остаться в номере и до приезда полиции держать на мушке Женю, превратившуюся в злобную фурию?

В конце концов, Маруся сможет перехватить Женю на выходе, если та попытается сбежать, а Нафанаил вполне способен удрать по крышам. И тогда — ищи-свищи!

Скинув свою дурацкую ротонду и подобрав юбки, я влезла на подоконник. Предчувствие меня не обмануло — вдоль стены, рядом с окнами шла пожарная лестница, и по ней поднимался Нафанаил. Его зад, обтянутый тканью в мелкую клетку, маячил где-то в вышине, на уровне последнего этажа.

Зацепившись свободной от револьвера рукой за ржавую лестницу, я шагнула на ближайшую к окну ступеньку, устремившись в погоню.

Скромное платье для визитов, незаменимое в гардеробе деловой женщины. — Мужчина должен уметь проигрывать достойно. — «Это все Женька, клянусь вам!» — Я не люблю сослагательного наклонения. — Мелодраматическая сцена. — Путь к вратам вечности. — Господь неплохо справляется с делами.

Господи, как же мне мешала моя одежда! «Скромное платье для визитов, незаменимое в гардеробе деловой женщины» (как комментировал эту модель французский журнал мод), было совершенно не предназначено для визитов в логово убийц и последующей погони за ними. Но что делать, выбирать не приходилось!

Хорошо хоть, что на руках у меня оказались перчатки из выворотной кожи — лайковые, слишком гладкие и шелковистые, скользили бы по мокрому железу, мешая крепко уцепиться, а я и так дважды чуть не сорвалась, оступившись на скользких ступеньках.