Елена Ярошенко - Карающий ангел

Нафанаил вытащил из кармана свой флакончик с белым порошком и, насыпав на руку ровную дорожку, жадно втянул порошок ноздрей.

— Как было бы хорошо воспарить над суетным миром, направляя свой путь сквозь сияющие россыпи звезд к вратам вечности…

Лучше бы он писал стихи, как его братец, чем убивать людей направо-налево…

— Десницын! Стоять! — раздался громовой бас полицейского над самым моим ухом. — Руки вверх!

Попавший в капкан чердачного окна городовой тоже выбрался на свободу и спешил к нам, грохоча сапожищами. За его спиной мелькнула еще одна тень.

— Сдавайтесь, Десницын! Вы арестованы!

— Я не сдамся, — тихо сказал Нафанаил не столько полицейским, сколько мне. — Не сдамся. Не хочу. Прощайте, Елена Сергеевна!

Перегнувшись через крышу, он уцепился за водосточную трубу и попытался по ней спуститься вниз. Не рассчитанная на человеческий вес, труба заскрежетала и сломалась. Нафанаил, сжимая в руках кусок трубы, рухнул вниз.

— Убився! От же ж бисова детына, не тем будь помянут, — сказал толстый городовой, рассматривая с крыши распростертую внизу на тротуаре фигуру, освещенную падающим из окон светом.

— Елена Сергеевна, с вами все в порядке? — Вместе с полицией на крыше возник Андрей Щербинин. — Я так волновался…

— Спасибо за заботу. Андрей, вам давно пора называть меня Лелей, как зовут все близкие друзья. Но только зачем вы рисковали собой? Преступники могли быть вооружены. Я-то хоть с револьвером…

— Я тоже прихватил дуэльный пистолет моего дедушки. На всякий случай. К счастью, он не понадобился.

— А Марусю вы видели? С ней все в порядке? Она смогла задержать Женю?

— С Марусей все хорошо, только она вымокла под дождем и переволновалась. А Женя из здания не выходила.

— Да что вы? Неужели она до сих пор прячется где-то здесь? Господа, — я обратилась к полицейским, — прошу вас обыскать здание. Еще одна преступница скрывается где-то в номерах, из здания она не выходила. При ней, возможно, будут важные документы и похищенные у меня драгоценности.

Присутствующие на крыше полицейские кинулись исполнять мою просьбу, может быть, потому, что среди них не было унтер-офицера Комелина, и это пошло на пользу делу. Допускаю, что унтер — глава многочисленного семейства и долг перед ближними не позволяет ему рисковать жизнью, дабы не осиротить малюток, но, если бы он хоть поторопился с подмогой, дело могло принять другой оборот…

Спустившись вниз, я обнаружила у входа, над распростертым телом Нафанаила, полицейских и неизменную толпу зевак. Откуда в безлюдном, залитом дождем переулке вдруг в такой поздний час появились люди, кучно вставшие над мертвым телом и предавшиеся созерцанию, — это для меня загадка.

Вымокшая Маруся плакала в стороне.

— Леля, какое счастье, что с тобой ничего не случилось. Когда вы вылезли на крышу, я не могла понять, что там происходит, и чуть с ума не сошла от страха!

— Успокойся, все уже позади!

— Леля, скажи мне, только честно, — Маруся быстро взглянула в сторону покойника, — это сделал Господь или ему кто-нибудь помог?

— Думаю, Господь и сам неплохо справляется с делами…

Полицейские, обыскав меблирашки в Последнем переулке от подвала до чердака, нашли склад контрабандного вина и задержали несколько жуликов, находящихся в розыске, а также парочку беспаспортных субъектов, но, увы, не обнаружили ни Жени, ни васильковой папки, ни драгоценностей. Чертова девица исчезла бесследно. Может быть, она вылетела из окна на помеле? Я бы не удивилась, случись такое…

В тридцать втором номере среди брошенного барахла было найдено несколько платьев, украденных у Маруси, и флакон французских духов Kechi . Маруся почувствовала к своим вещам, побывавшим в преступных лапах, непреодолимое отвращение.

Вся наша компания — Андрей, Маруся и я — провела в Последнем переулке довольно много времени, участвуя в разнообразных формальных бюрократических действиях, любезных сердцу слуг закона.

В какой-то момент поблизости от нас возник и сам владелец меблированных комнат, на лице которого отражалась сложная гамма эмоций. Он нервно крутился среди полицейских и ничего не говорил, но во взглядах, обращенных в мою сторону, можно было прочесть решительно все нелестные выражения, которые в цивилизованном обществе считаются непечатными. Видимо, владелец полагал, что я — главная виновница заварушки в его номерах и нависших над ним неприятностей с полицией.

Увы, несправедливые подозрения порой преследуют и самых достойных… У меня появился еще один повод игнорировать мнение некомпетентных людей и развивать свои философские взгляды в сторону полного стоицизма.

— Леля, нам, наверное, придется еще ехать в полицию давать показания, — прошептала Маруся и поправила шляпку на моей голове. — А мы в таком виде… Как же мы покажемся в полицейском участке, это все же общественное место?

— Пожалуй, это и вправду уж слишком по отношению к полиции, но что нам чужие страдания? Пусть потерпят. Надеюсь, никто из городовых не впадет от нашего вида в состояние глубокой меланхолии.

В завершение вечера нам действительно пришлось отправиться в полицию и по свежим следам дать показания касательно происшествия в меблированных номерах.

Представляю, какой сюрприз ожидает завтра судебного следователя, вяло занимающегося нашим делом! Подобное развитие событий может обескуражить кого угодно. Сильный духом человек со стальными нервами мог бы ограничиться обмороком, а люди послабее, с заурядной психикой рискуют сойти с ума. Впрочем, судебный следователь, скорее всего, не склонен принимать наши приключения близко к сердцу, и за его психическое здоровье можно не волноваться.

Поздней ночью нас, наконец, отпустили и проводили со всем почетом, какой только можно ожидать от полицейского участка.

Когда мы уходили, владелец меблированных номеров все еще оставался в полиции. Похоже, гостеприимный пристав не имел намерения и его провожать с почетом.

Что ж, пусть все случившееся послужит выжиге-хозяину должным уроком. У него еще есть возможность раскаяться и дать обет вести скромную, простую, полную воздержаний жизнь и творить добро.

Картина вчерашних событий во всем своем ужасающем безобразии. — Целительный антипростудный бальзам. — Визит господина Легонтова как средство от депрессии. — «Если все в жизни воспринимать слишком серьезно, можно сойти с ума!» — Отповедь мужскому шовинизму. — Уникальный случай в медицинской практике.

Приключения в Последнем переулке не прошли для нас бесследно — мы с Марусей простудились под холодным дождем и утром проснулись без голоса. К тому же картина вчерашних событий с утра прояснилась перед моим мысленным взором и предстала во всем своем ужасающем безобразии. Маруся переживала сходные эмоции.