Эллис Питерс - Эйтонский отшельник

И все-таки надо было попытаться. Подпрыгнув, Гиацинт ухватился руками за край обшитой дранкой крыши пристройки и, подтянувшись, залез наверх и подполз к каменной стене дома. Он прислушался, но вокруг было тихо, — юноша проделал все столь бесшумно, что, похоже, никто ничего не заметил. Затем Гиацинт осторожно пополз вверх по скату к самому окну. Ставни оказались тяжелыми и очень прочными. Они были заперты изнутри, ибо, когда Гиацинт попытался раздвинуть их руками, они стояли как влитые. У него не было никаких инструментов, да и имей он с собой их полный набор, едва ли ему удалось бы открыть эти ставни. Они стояли намертво и никак не поддавались. Должно быть, они имели тяжелые засовы, которые надежно запирались изнутри. Гиацинт явно терял время. В конце концов, Ричард был мальчиком настойчивым, упрямым и весьма сообразительным, и если бы у него была возможность убежать из этой тюрьмы, он давным-давно сделал бы это.

Гиацинт приложил ухо к узкой щели, но ничего не услышал. Внутри все было тихо. Теперь он даже засомневался, не напрасно ли теряет время, которое было так дорого и убегало с каждым мгновением. Рискуя быть обнаруженным, юноша постучал пальцем по ставням, затем, приложив губы к дырке от сучка, в которую пробивался свет, громко свистнул.

На этот раз Гиацинт услышал какой-то вздох, затем раздался шорох, словно кто-то заворочался, встал, сделал несколько неверных шагов и остановился, похоже, терзаясь тревогой и сомнениями. Гиацинт постучал снова.

— Ричард, это ты? — спросил он.

Снова легкие шаги, и вот уже мальчик прильнул к окну.

— Кто это? — быстро прошептал он прямо в дырку. — Кто там?

— Это я, Гиацинт! Ричард, ты один? Я не могу войти к тебе. С тобой все в порядке?

— Нет! — возмущенно и вместе с тем жалобно прошептал мальчик, и это его возмущение ясно свидетельствовало о том, что на самом деле с ним все более или менее в порядке. — Меня не выпускают! Талдычат одно и то же, добиваясь, чтобы я согласился жениться. Хильтруду приведут нынче ночью, они хотят заставить меня…

— Знаю, — вздохнул Гиацинт. — Но мне тебя отсюда не вытащить. А за шерифом посылать, боюсь, уже поздно. Если бы завтра, а сегодня никак не успеть.

— Меня не выпустят, пока я не соглашусь, — с горечью в голосе прошептал Ричард. — Я уже почти согласился. На меня давят, и я не знаю, что делать. Боюсь, если буду отпираться, они упрячут меня куда-нибудь подальше, потому что им известно о повальных обысках в округе. — Голос мальчика, сперва воинственный, теперь упал, выдавая отчаяние. Не так-то просто десятилетнему мальчику противостоять напору взрослых, у которых он находится в руках. — Бабушка говорит, мол, если соглашусь сказать все необходимые слова, то получу чего только ни пожелаю. Но я не хочу жениться…

— Ричард… Ричард… — повторил Гиацинт несколько раз, ибо Ричард замолк. — Послушай-ка! Чтобы женить тебя, им нужен священник, а отец Эндрю на это ни за что не пойдет. Значит, кто-то другой. Скажи ему, что тебя женят насильно. Кстати, ты не слыхал, что за священник? — В голове у Гиацинта родилась одна идея. — Кто должен женить тебя?

— Я слыхал, что отцу Эндрю они не доверяют, — прошептал Ричард, немного успокоившись. — Бабушка приедет с отшельником, который и совершит обряд.

— Отшельник Кутред? Ты не ошибаешься? — От удивления Гиацинт повысил голос, позабыв об опасности.

— Да, Кутред. Это точно, я слышал.

— Вот это да, Ричард! — Гиацинт снова припал губами к дырке. — Слушай же! Если ты откажешься, то к тебе зайдут, поговорят с тобой, а потом запрячут куда подальше. Лучше уж тебе согласиться. Доверься мне! Сделай, как я говорю, это единственный способ сорвать их планы. Поверь, тебе нечего бояться, ты не обременишь себя женой! Ты в полной безопасности! Короче, делай, как я говорю, и будь паинькой, соглашайся на все. Пусть думают, что ты сломался. Может, они вообще вернут тебе пони и отпустят в аббатство, полагая, что добились своего и что сделанного не воротишь. Как бы не так! Будь спокоен, они отстанут от тебя, причем надолго! Ты уж мне поверь. Согласен? Решайся быстрее, а то они скоро придут. Ты согласен?

— Да! — выдохнул наконец Ричард после некоторого раздумья, но не удержался от возражений. — Но как это может быть? Почему мне ничто не грозит?

Гиацинт снова припал к дырке и прошептал ответ на вопрос мальчика. Услышав короткий, но бурный взрыв смеха, Гиацинт понял, что до Ричарда дошли его слова, он понял их смысл. И вовремя! Потому что Гиацинт услышал скрежет открываемой двери, а также голос леди Дионисии, притворно-ласковый, полу-просящий и полу-угрожающий.

— Приехала твоя невеста, Ричард, — громко и твердо сказала старая леди. — Хильтруда уже здесь. Ты будешь с ней ласков и обходителен, чем доставишь удовольствие всем нам, не так ли?

Должно быть, при первых же звуках снимаемых запоров Ричард отошел от окна, ибо его слабый голос прозвучал теперь в некотором отдалении:

— Да, бабушка. — Почти безвольный, через силу, но все-таки согласный!

— Вот и хорошо, мой мальчик! — с удовлетворением, но все еще настороженно, вымолвила леди Дионисия.

Это было последнее, что услышал Гиацинт, ибо в следующее мгновение он сполз вниз по скату крыши и спрыгнул на землю.

Довольный своей ночной вылазкой, юноша неспеша пошел домой, в сторожку лесничего. Спешить теперь было некуда, и он мог позволить себе легкую прогулку, размышляя о том, что охота на него самого еще не закончена. Главное, мальчик жив и здоров, сыт, ухожен и не отчаялся. И хотя пока он находится в положении пленника, ему ничто не угрожает, — ни сейчас, ни в будущем. Наступит час, и Ричард еще посмеется над своими тюремщиками! В самом веселом расположении духа Гиацинт бесшумно шагал по ковру из опавших листьев сквозь тихую прохладную ночь, пахнувшую поднимавшимися с заливных лугов туманами. Встала луна, однако столь бледная, что едва освещала сероватые сумерки. К полуночи Гиацинт будет уже в безопасности, в сторожке Эйлмунда. А с утра Аннет найдет способ сообщить Хью Берингару, где тому следует искать пропавшего подопечного брата Павла.

Когда все было кончено и Ричард, хоть и неохотно, сделал все, чего от него требовали, он ожидал, что в ответ на его уступчивость его хотя бы выпустят из его маленькой комнаты, которая служила ему тюрьмой, — пусть даже весьма удобной. Он не был настолько наивен, чтобы надеяться на то, что ему предоставят полную свободу. Он хорошо понимал, что некоторое время ему еще придется притворяться послушным и сдерживать распирающий его смех. Прежде чем ему позволят вернуться в мир, его тюремщикам нужно будет еще сговориться и приготовить какую-нибудь правдоподобную историю о том, как Ричард пропал и как нашелся. Разумеется, они в один голос станут утверждать, что женился Ричард по доброй воле, да и кому как не им было известно, что мальчику уже поздно протестовать и что сделанного не вернешь. Однако один Ричард знал, что на самом деле не совершилось ничего непоправимого. Он слепо верил Гиацинту, полагая его слова непреложной истиной.