Эллис Питерс - Прокаженный из приюта Святого Жиля

— Это случилось, когда вы уже уехали, милорд, — ответил сержант. — Ко мне пришел Джехан и сказал, что раз беглец имеет виды на молодую леди, то вряд ли он упустит такую возможность, когда нас тут осталось так мало, и попытается выкрасть девушку. — Сержант подозвал того самого смышленого парня, который уже не в первый раз давал ему дельные советы. Теперь, когда его патрон оказался злодеем, этот парень чувствовал себя не очень-то уверенно. — Если помните, милорд, он же и подал идею, мол, если у парня голова на плечах, он вполне может спрятаться в саду своего господина. А когда мы обыскали сад, то обнаружили, что он и впрямь был там, но уже ушел. Да и на этот раз его совет показался мне верным, вот мы и устроили засаду.

— Похоже, дружок, твои догадки были вдохновлены самим небом, — сказал Прескот, мрачно глядя на догадливого охранника. — Однако скорее всего куда в большей степени тобой руководило адское пламя. Отвечай, когда Агилон надоумил тебя обыскать пристройки епископского дома? В котором часу?

У Джехана хватило ума не лгать, хотя признался он без особой охоты.

— Милорд, это было после того, как привезли тело покойного милорда Домвиля. Как только Агилон вернулся в епископский дом, он сразу мне и высказал свои предположения. Он сказал, что если мы поймаем беглеца, то я получу повышение, а сам он будет помалкивать.

Йоселин в отчаянии сжал голову обеими руками, еще не понимая до конца смысла сказанного.

— Но ведь именно он помогал мне! Он нашел меня в лесу и спрятал сам, по доброй воле…

— Скорее по злой! — заметил брат Кадфаэль. — Ты, юноша, предоставил ему возможность не только поскорее вступить во владение весьма значительным наследством, но и добавить к нему эту молодую леди со всеми ее землями. Ты выступал в роли козла отпущения и должен был принять на себя все обвинения и весь гнев. Со смертью Юона де Домвиля именно твое имя должно было прийти на ум любому. Поэтому злодею нужно было, чтобы ты некоторое время оставался на свободе, в каком-нибудь известном ему месте, дабы сразу после смерти барона он мог направить туда людей шерифа. И лишь твоя самовольная отлучка из укрытия нарушила планы убийцы и спасла тебя от виселицы.

— Ты хочешь сказать, что сегодня вечером он намеренно подстроил мне ловушку? — спросил Йоселин, осознав все предательство Симона и нахмурив чело, словно у него сильно болела голова. — А я-то считал его другом, просил о помощи…

— Но как? — удивился Кадфаэль. — Как ты мог общаться с ним?

Йоселин рассказал все как есть, однако ни словом не обмолвился ни о Лазаре, ни о Бране, ни о ком другом, кто и впрямь помог ему. Наверняка он когда-нибудь расскажет об этом Ивете или даже брату Кадфаэлю, но не здесь и не сейчас.

— Стало быть, Агилон узнал, что ты где-то прячешься, но не знал, где именно. Он не мог навести на твой след людей шерифа, и ему оставалось только ждать, покуда тебя не поймают и ты не предстанешь перед законом. Поэтому он передал записку молодой леди и привел твоего коня. Ведь, не увидев своего коня, ты едва ли рискнул бы пойти в сад, где тебя могли схватить. А затем Агилон шепнул словечко Джехану. Сам-то он не хотел участвовать в твоей поимке, дабы сохранить маску верного друга в глазах девушки. А когда бы тебя схватили и повесили, — мрачно сказал брат Кадфаэль, не желая говорить обиняками перед этим добросердечным юношей, который был сильно подавлен, узнав о столь подлой измене друга, — я сомневаюсь, что Годфри Пикар отказался бы соединить узами брака свою племянницу с убийцей — неразоблаченным убийцей! А пока еще оставалась возможность разоблачения, Пикар решил подождать, не рискуя своей репутацией, но, как выяснилось, рисковал своей жизнью.

— Отвечай, Джехан! — приказал шериф, мрачно улыбаясь. — Это Агилон вновь указал тебе путь вверх по служебной лестнице?

— Нынче утром он намекнул мне… — неохотно признался Джехан.

— Нынче утром! Еще до нашего отъезда! И ты ни словом не обмолвился ни мне, ни сержанту, покуда мы не уехали.

— Да, приятель, продвижение по службе в ближайшее время тебе никак не грозит. И считай себя счастливчиком, если тебе удастся избежать хорошей порки!

Джехан посчитал, что и впрямь легко отделался, и поспешил убраться подальше с глаз долой.

— А теперь нам будет лучше поехать в лес за покойником, — сказал шериф, возвращаясь к своим неотложным делам, — Ты отведешь нас, брат? Мы поедем верхами и возьмем с собой еще одну лошадь, на которой Пикар совершит свою последнюю поездку.

Шериф и полдюжины всадников отправились в путь. Кадфаэль не без удовольствия вновь ощутил под седлом не слабосильного мула, а прекрасного, статного жеребца. Аббат проводил их взглядом до ворот, затем с невозмутимым видом повернулся к взволнованной и изумленной братии.

— Успокойтесь, ступайте вымойте руки и отправляйтесь на ужин. Не будем отступать от наших порядков. Мирские беспокойства даются нам в наказание и служат испытанием избранного нами призвания. Милость Божья не подвержена влиянию глупости и порочности человеческой.

Монахи послушно повиновались. Поймав взгляд аббата Радульфуса, даже приор Роберт склонил голову и последовал за остальными. Слабо улыбаясь, аббат теперь стоял один напротив двух молодых людей, которые все еще держались за руки и не сводили с него беспокойных взглядов. Слишком многое и слишком неожиданно случилось с этими двумя еще почти детьми, не до конца проснувшимися и не вполне еще понимающими, где сон, а где реальность. Сон их был воистину ужасен, но реальность обещала им облегчение.

— Полагаю, сын мой, — мягко сказал аббат, — тебе незачем беспокоиться о втором обвинении, которое выдвигал против тебя твой господин. В нынешних обстоятельствах ни один честный человек не примет это обвинение всерьез, а Жильбер Прескот человек честный. Мне остается только гадать, Агилон ли спрятал то ожерелье в твою седельную сумку, присовокупив его к медали Святого Джеймса.

— Я сомневаюсь в этом, отец, — сказал Йоселин, стараясь быть честным даже теперь, когда друг столь подло предал его. — Я думаю, он и не помышлял об убийстве, покуда меня не выгнали, не обвинили в краже и я не сбежал из-под ареста. Наверное, брат Кадфаэль прав, говоря, что Симон решил сделать из меня козла отпущения. Ожерелье скорее всего подложил мне сам милорд Домвиль. Однако, отец, не об этом пекусь я нынче. Меня беспокоит эта молодая леди.

Йоселин облизнул пересохшие губы, подбирая нужные слова, однако аббат ждал молча, не приходя юноше на помощь. Ивета толке с тревогой пристально смотрела на юношу, опасаясь, что тот поведет себя слишком благородно и, стало быть, слишком глупо, ибо полагала, что Йоселин честно заслужил ее руку.