Имоджен Робертсон - Орудья мрака

Торнли приложил руку к своей правой щеке. Он нащупал скорее плоть, чем кожу. Похоже, прикосновение пробудило рану — жжение волной прошло по его лицу и взорвалось болезненным спазмом под глазом, заслонив взор прозрачной преградой, сплошь испещренной царапинами, в которых, казалось, он мог даже различить некий рисунок. Хью снова обрел равновесие. Усмирил приступ.

— Да. Мой мушкет выбили выстрелом из рук на первой волне. Пришлось обходиться оружием погибшего мятежника, пока вновь не добрался до своего. Полагаю, оно не признало во мне хозяина.

Юноша улыбнулся.

— Оружие мятежника, понимаете? — Он рассмеялся своей собственной шутке и снова повторил ее, качая головой. — Оружие мятежника. Мне жаль Хокшоу, капитан. Он был хорошим малым. — Его улыбка слегка искривилась. — Да и я тоже.

Торнли снова вложил плоскую фляжку в руки юноши и поднялся. Молодой человек воззрился на сосуд.

— Вы уже не сможете вернуть ее, капитан.

Торнли махнул рукой.

— Выпей за Хокшоу.

— Выпью, сэр. Желаю вам успеха.

Торнли остановился. Свет смягчался, становясь вечером очередного погожего летнего дня. Хью свернул в здание госпиталя. Здесь, в полумраке, отвратительно пахло ржавчиной, а стоны превращались в крики. Врач безжалостно орудовал пилой; земля под его ногами была мокрой от крови и рвоты. Прямо за ним виднелся широкий бочонок, с его края свешивалась согнутая в запястье рука, выглядевшая до странности безупречно. Торнли задумался: а уцелел ли этот человек в остальном?

Минуя врача, он прошел в широкое помещение самого госпиталя и двинулся в главную часть тем же путем, каким ходил недавно с Хокшоу и Уикстидом. Потолки здесь были высокими, как в церкви. Камень слегка заглушал вопли, доносившиеся из того помещения, где работал врач. Здесь люди в основном хранили молчание — похоже, они уже успокоились и мирно ждали прихода смерти, либо же их тела проявляли стремление к выздоровлению. Он обнаружил трех своих людей и узнал еще о двоих, погибших под ножом врача. У двоих выживших раны были перевязаны, однако они сказали ему с сомнением в голосе, что ранившую их картечь не вынули, а оставили нетронутой.

Торнли не приучен был рассуждать на медицинские темы. Солома, рассыпанная между постелями, была скользкой от крови. Хью снова сходил за водой. Затем сел, выслушал других и рассказал историю своей собственной раны, каковую потом, как он слышал, повторяли солдаты на дальних койках. Начало смеркаться, и Хью стало дурно от боли. Ему нужно было подумать о Хокшоу и выпить все оставшееся бренди, чтобы смыть хотя бы некоторые события прошедшего дня. Он ощутил, как силы, помогавшие в бою, покидают его, оставляя взамен пустоту и ужас. Он уже собирался выйти из дверей госпиталя, как вдруг ощутил прикосновение к своему плечу и, обернувшись, увидел рядом с собой Уикстида, чьи руки были по локоть в крови.

— Капитан Торнли! — Уикстид подошел чуть ближе и присмотрелся к ране Хью. — Прежде чем уйти, вы должны показать ее врачу, капитан Торнли.

— У него есть более неотложные дела.

Хью снова отвернулся, собираясь уйти, однако правой рукой Уикстид твердо держал его за рукав и не отпускал.

— А капитан Хокшоу?

— Погиб.

Уикстид отдернул руку.

— Досадно. Он был мне другом. Я думал, возможно, он вспомнит обо мне, когда все это закончится.

Торнли уставился на юношу своим единственным глазом. Уикстид с минуту глядел в землю, а затем придвинулся поближе к своему более крупному собеседнику, словно девушка, ищущая партнера на провинциальном балу. Его рука снова легла на рукав Торнли. Пальцы Уикстида были черны от запекшейся крови.

— Позвольте мне промыть вашу рану, капитан Торнли.

Хью не ответил, просто стряхнул его ладонь со своего рукава и двинулся дальше. Необходимость сбежать все сильнее давила меж глаз. Он уже минут пять как покинул госпитальный двор, и вдруг с противоположной стороны улицы его окликнул юный прапорщик.

— Капитан Торнли! Просьба от губернатора. Как только оправитесь, не могли бы вы сходить в Каменный острог и выяснить, сможете ли вы узнать что-нибудь от узников.

Хью нахмурился.

— Что за чепуха? Вытягивать сведения не в моей натуре. Отчего они просят меня?

Похоже, юноша смутился, решив, что неверно донес сообщение.

— Один узник говорит, что знает вас. Его имя Шейпин. Он просит о свидании с вами. Губернатор надеется, что при вас он разговорится.

Хью припомнил рассказ Хокшоу, устало кивнул и снова отвернулся. Прапорщик явно нервничал, но все же повысил голос.

— Простите, сэр, но они просили вас прийти как можно скорее. Не знаю, как долго он протянет.

Хью продолжал свой путь — давление в области глаз по-прежнему нарастало.

Вторник, 6 июня 1780 года

— По чьему приказанию? По чьему приказанию, я спрашиваю?

Крики доносились с торцевой стороны дома; всего лишь раз переглянувшись, Харриет и Краудер свернули с тропинки, ведшей к главному входу в замок Торнли, и двинулись на голоса. Их ноги еле слышно шуршали по гравию. Свернув за угол, они увидели Уикстида, стоявшего к ним спиной; он поднял руку с зажатой в ней рукоятью кнута, другой же ладонью обхватил запястье служанки примерно возраста Рейчел. Одна из дверей кухонь в подвальном этаже была открыта — возле нее понаблюдать эту сцену собралась большая часть прислуги замка Торнли. Должно быть, девушка упала, когда Уикстид тащил ее из кухни вверх по лестнице. Несколько прядей выбились из-под чепца; служанка плакала. Она подняла свободную руку, готовясь защититься от хлыста. Задрав ее еще выше, она стала пронзительно кричать:

— Я думала, так будет лучше! Он был пьян! Вы пошли спать, господин Уикстид!

Потянув девушку за руку, Уикстид поставил ее на колени.

— Думала, так будет лучше! Мыслительница ни дать ни взять! Ты думаешь, можно запереть хозяина в его комнатах, и так будет лучше?

Управляющий вывернул ее запястье, и служанка снова завопила.

— Он был пьян, сэр! У меня нет ключа от оружейной залы, а ключ от салона оказался в замке! У него там горел огонь! Я подумала, что смогу открыть комнату утром, и никто об этом не узнает! Я рада, что так поступила!

Харриет и Краудеру было видно, как слюна изо рта Уикстида упала девушке на лицо. Его голос почти превратился в пронзительный крик.

— Рада, в самом деле?

Он стегнул кнутом. Служанка попыталась увернуться, но управляющий крепко сжимал ее руку. Кнут со свистом опустился на щеку девушки, и звук эхом отразился от стен. Харриет в ужасе отшатнулась. Когда Уикстид снова поднял кнут, Краудер сделал последние несколько шагов, чтобы преодолеть разделявшее их пространство, и поднял свою трость, удерживая правую руку Уикстида в воздухе.