Имоджен Робертсон - Орудья мрака

— Вы ведь наш философ-натуралист, господин Краудер, верно?

— Совершенно верно.

— Я Хью Торнли. — Поклонившись, молодой человек покачал головой. Казалось, он слегка остыл. — Прошу прощения, госпожа Уэстерман. Я разговаривал очень грубо. Спасибо, что прислали записку. Надеюсь, вы были не слишком потрясены, обнаружив этого несчастного. — Он снова умолк, а затем откашлялся. — Полагаю, ваши домашние здоровы.

Теперь Хью почти полюбился Краудеру. Дурной нрав уравновешивался очарованием и ласковой почтительностью по отношению к госпоже Уэстерман. Создавалось впечатление, что, покачав головой, молодой человек стряхнул с лица некую маску, которая скрывала его лучшие качества. Он оказался этаким медведем в кафтане. Зверем — но прирученным. Краудер вспомнил своего брата.

Однако госпожа Уэстерман до сих пор гневалась. Ее голос звучал холодно, и, отвечая, она смотрела скорее сквозь молодого человека, чем на него.

— Мы все здоровы, господин Торнли. Вот мертвец. — Кончиком стека она снова убрала плащ с лица покойника.

Торнли резко втянул воздух.

— Я подумал: возможно, это странник. Вы сказали, он убит… — Хью шагнул к телу. — На нем что-нибудь обнаружили? — Положив кольцо в протянутую руку мужчины, Харриет отдернула пальцы и снова надела перчатку. Когда перстень упал в его ладонь, отразив солнечный свет, Хью слегка вздрогнул и бросил быстрый взгляд на госпожу Уэстерман и Краудера. — И больше ничего?

— Боюсь, мы обыскали не все его карманы, — ответил Краудер. — Могу я задать вам вопрос, сэр? Вы знаете этого человека?

Хью слегка успокоился и сменил тон.

— Я уверен: это не Александр, хотя по возрасту и цвету волос они похожи. Я снова прошу прощения, мадам. Однако я не знаю, как к нему попало это кольцо. Оно действительно принадлежало Александру. У меня почти такое же. — Вытянув левую руку, Торнли продемонстрировал перстень, сиявший на среднем пальце, он как две капли воды походил на тот, что нашли Харриет и Краудер.

— Вы совершенно уверены? — осведомилась госпожа Уэстерман. — Мне казалось, как-то раз вы сказали, что долгие годы не видели Александра.

— Последний раз я виделся с ним в шестьдесят пятом, незадолго до поступления в полк. Однако я уверен. Если бы передо мной лежал Александр, я узнал бы его, несмотря на многолетнюю разлуку. Этот человек не пробуждает во мне никаких чувств. А потому я думаю, что он не может быть моим братом. — Хью повернулся к Краудеру. — Ребенком мой брат упал и серьезно поломал ногу. После этого он всегда несколько прихрамывал. Если вы получше осмотрите покойника, вы сможете сказать, страдал ли он от такого повреждения? Но, возможно, я прошу слишком многого.

— Повреждение наверняка обнаружится, и я с радостью продолжу осмотр тела.

Хью отрывисто кивнул.

— Что ж, это послужит подтверждением для коронера и его людей, и я благодарен вам. Но в душе я убежден — это не Александр. За что и восхваляю Бога.

— Хорошо, я рада это слышать, — вздохнула госпожа Уэстерман. — Полагаю, раз тело обнаружилось во владениях Кейвли-Парка, я должна забрать этого бедолагу в свой дом до приезда сквайра, и тогда мы узнаем, что будет дальше. Конечно, если вы не возражаете, Торнли.

Прежде чем ответить, Хью смотрел на Харриет, пожалуй, дольше, чем это было необходимо, и, пока он глядел, Краудер заметил, как по лицу молодого человека пробежала тень тоски и стыда, сделавшая его похожим на побитую собаку. Внезапно анатом поймал себя на том, что погрузился в размышления. Молодой, пострадавший в бою сосед, муж, уплывший далеко в море… И тут Краудер ухмыльнулся своим мыслям. Неужели он превращается в романтика?

— Разумеется, не возражаю, госпожа Уэстерман. Могу я еще чем-нибудь быть полезен?

— Нет. Люди из имения очень скоро будут здесь, и мы тоже последуем за телом.

— Прекрасно. — Отвесив обоим спутникам один-единственный поклон, Хью повернулся и двинулся в обратный путь, вверх по холму; он шел очень быстро — казалось, ему хотелось пуститься бегом, но он не мог себе этого позволить.

— Он страдает пристрастием к выпивке, — заметил Краудер, наблюдая за тем, как синий кафтан Торнли постепенно исчезает в лесу.

Харриет прислонилась к одному из ясеней, росших у тропинки.

— Да, боюсь, это так. Пока он проводит время в компании с бутылкой, замком управляет Уикстид, эконом.

— В конце концов это убьет его, и, я думаю, довольно скоро, если в таком относительно юном возрасте он уже достиг подобной стадии.

— Вот и хорошо.

Обернувшись, Краудер пристально поглядел на Харриет. Она, конечно же, необычная женщина, однако сказать такое! Он знать не знал, что речи дамы из порядочного семейства по-прежнему способны ужасать его. Похоже, его манеры все же не так плохи, как он подозревал. Госпожа Уэстерман продолжала смотреть на землю под своими ногами, постукивая стеком по платью. Через несколько минут Краудер услышал шаги и увидел, что к ним приближаются слуга Харриет и еще один человек из поместья. Она вздохнула и подняла глаза.

— Моя бедная тихая рощица! Нынче утром она оживлена не меньше Ярмарочного ряда. [4] Ярмарочный ряд (Cheapside) — улица в Лондоне. В Средние века там находился рынок, а позднее, в начале XIX в., Чарльз Диккенс назвал ее «самой оживленной улицей мира». — Выпрямившись, госпожа Уэстерман спокойным тоном дала слугам весьма разумные указания, а затем обратилась к анатому. — Пойдемте со мной в дом, господин Краудер. Мы встретимся со сквайром, а затем тщательнее изучим тело.

Пока слуги готовились вынести мертвеца из рощицы, Харриет, как заметил Краудер, бросила взгляд на тропинку, по которой удалился Хью. Похоже, ее гнев испарился, и теперь на лице женщины отражалось лишь сожаление.

Рейчел ужасно боялась услышать, что Хью перерезал себе глотку почти под окнами ее дома, а потому некоторое время была бледна и очень нервничала, однако к моменту появления сестры и господина Краудера несколько оправилась и уже смогла поприветствовать их и налить им чаю не дрогнувшей рукой.

Ей уже случалось один или два раза встречать господина Краудера на улице, а однажды она даже видела анатома в самом верхнем окне его дома (тогда он смотрел на дорогу и, видимо, не замечал, что происходило перед ним), и, конечно же, девушка слышала от своей служанки сплетни, которые о нем распускались. Таинственный отшельник. Впрочем, Рейчел почти никогда не задумывалась о нем: за тот год, что он прожил в Хартсвуде, у нее на уме было множество собственных забот, однако она порадовалась, что ей представилась возможность поближе познакомиться с анатомом. Девушка сочла, что ему пятьдесят с небольшим. Краудер не носил парика, был очень бледен и до чрезвычайности худ, однако его рост и уверенная манера держаться невольно заставляли Рейчел восхищаться гостем. Она ожидала увидеть некоторую угловатость, которая связывалась в ее сознании с обликом ученых мужей, однако движения Краудера были плавными. Наверняка в прежние времена он привычно вел себя в окружении людей. Его черты были изящны, хотя губы казались тонкими, а выражение лица представлялось пусть и не слишком дружелюбным, зато и не откровенно враждебным. Краудер с вежливым любопытством осмотрел их салон, и девушка решила, что, пожалуй, этот человек ей нравится.