Олег Петров - Стервятники

Когда бы еще не смута семнадцатого! Стало заметным не только желание китайских властей прибрать дорогу к рукам. Интерес к дороге проявили и японцы с американцами. А уж осевшие в полосе отчуждения разношерстные белые силы!.. Осколки былой империи со всей определенностью полагали, что дорога и все, что находится под юрисдикцией ее правления - последний имперский оплот. Не спасительный остров, а трамплин для прыжка, плацдарм для возвращения на Родину. Тем паче, что 9 июля 1918 года генерал Хорват провозгласил себя главным отечественным спасителем - «верховным правителем России». А куда деваться? Другого способа сохранить в руках рычаги управления КВЖД не оставалось.

Однако, этого хватило ненадолго: в июле 1919 года железнодорожные рабочие начали на КВЖД массовую забастовку - они не относились к «счастливым хорватцам», - подавить ее Хорват не смог, потому как его опора в лице белогвардейских сил, покинувших Россию, китайскими властями планомерно разоружалась, а в январе 1920-го объединенная конференция профсоюзов, кооперативов и левых политических партий обратилась к иностранным консулам в Харбине с требованием правление КВЖД во главе с Хорватом и вовсе от управления дорогой отстранить. Генерал трезво оценил ситуацию и, собрав вещички и личные капиталы, отбыл на постоянное жительство в Пекин, положив таким образом «счастливой Хорватии» конец.

Обрадованные китайцы спустили с административных зданий КВЖД российский триколор и с помпой подняли свое пятицветное полотнище. Однако в полосе отчуждения дороги сосредоточилось почти сто тысяч беженцев из революционной России, у которых, несмотря на все разоружения, оставалось еще немало штыков и амбиций. Последние китайским порядкам не грозили, обращены всей злостью были против коммунистической заразы за кордоном, а посему мало беспокоили местные власти. Что вполне устраивало тех, кому удавалось уйти от Советов в Маньчжурию.

Вот почему для отряда Новикова, как и для других покидающих на этом краю России родную землю белых воинств любого масштаба, в сложившейся ситуации красного напора более приемлемого варианта сохранить голову - и даже вооруженную структуру - попросту не было.

Это недалекому в политическом отношении начальнику отряда вполне доходчиво и неоднократно втемяшивал в голову бывший жандармский подполковник Горлов.

Однако, наблюдая в пути за Новиковым, Горлов, неплохо разбиравшийся в людях, пришел к тревожному выводу: не туманные маньчжурские перспективы - что-то другое давит в последнее время начальника отряда, чего-то другого он боится. Именно боится!

Но чего? Своих казачков оставшихся?

Конечно, вероятность того, что всадят они по пуле в затылок Новикову и ему, Горлову, не исключалась. Озлобленности создавшимся положением загнанных зайцев - хоть отбавляй. Успокаивало одно: рядом остались в большинстве своем те, кто знал: обратной дороги нет. На руках столько кровушки большевистской, что дорога одна - за кордон. Да и не было уже никому препятствия в выборе судьбы. Хочешь - иди с нами, не хочешь - иди с Богом.

Тогда чего боится крещеный свинцом Новиков? Горлов не мог пока разгадать эту загадку. И это не давало ему покоя.

ДВОЕ молодых крепышей, братья-погодки Леоновы, из ангарских казачков, уже копошились у разведенного костра, громоздя на свежесрезанные рогульки толстый и крепкий, очищенный от нежной розовой бересты, березовый прут с казанком. Младший оскалил белые и крупные зубы:

- Водица, вашбродь, на таком огне махом закипит! Такой кулеш сварганим!

- Ладноть трындеть сорокой! - буркнул на брата старший. - Тащы пшено и сало!

- Ишшо у Тихона черемша была соленая, знатна штука! - крикнул младший Леонов и ринулся за кусты, где устраивались на ночлег казачки.

- Умойся с дороги, вашбродь, - сзади неслышно подошел Новиков, протянул несвежий, но довольно чистый кусок бязи, перехватывая другой рукой у подполковника повод. - На травку отведу, препоручу Назару.

- Спасибо, Николай, - Горлов отпустил повод, качнул головой. - Полотенца не надо, у меня есть, благодарю.

Ослабив ремни брезентового заплечного ранца, с облегчением спустил его с плеч, подставил колено. Высвобождая тугие концы кожаных ремешков из металлических петель, расстегнул ранец, перебрал небогатое содержимое. Вафельное полотенце и завернутый в кусок фольги обмылок оказались на самом дне, соседствуя с двумя десятками патронов к карабину, завернутыми в вощеную бумагу.

Горлов опустил ранец с колена на землю, распрямился с полотенцем и мылом в руках. Новиков так и стоял рядом, равнодушно наблюдая за манипуляциями подполковника.

- Чего ты так боишься, Николай? - неожиданно выстрелил вопросом Горлов.

И - точно, как от выстрела над ухом, дернулся еще мгновение назад равнодушный и крепко усталый Новиков. Дернулся, одновременно быстрым взглядом полоснув по склонам сопок. На Горлова не глянул, а вот по сторонам. «Забавно» - ни к месту подумалось подполковнику. Это выраженьице раньше означало у него только одно: ситуация нелогична, а следовательно - непредсказуема.

- Что случилось, Новиков? Вижу - боишься! Чего? Или кого, а, Новиков? - Горлов не давал начальнику отряда пауз - работала проверенная сыскная тактика напора. Через нее многие ломались, это Горлов знал по допросам, которых столько провел. И сейчас чувствовал - может сработать, может! - Ну, в чем дело, Новиков?

- Нет, нет, - нервные пальцы Новикова закомкали серую бязь. - Все в порядке. в порядке, вашбродь. Не извольте. Я тут ненадолго. рядом.

- Куда это ты нацелился, господин начальник? - прищурился Горлов

- Проверить хочу. по распадку. Тут недалеко. должно быть.

- Недалеко, говоришь? Что «недалеко»? А может, вместе сходим?

- Не стоит, - медленно протянул Новиков, явно погрузившись в какие-то свои размышления и совершенно не обращая внимания на предложение Горлова.

Встрепенувшись, словно вынырнув из дремы, махнул рукой:

- Ты, это, вашбродь, отдыхай. Пока мужики варят. Я по ручью пройдусь, а то мне тропа не нравится. Дале так пойдет - верхом не проедем. Надо посмотреть.

- Один пойдешь?

- А чо тут? Красные крепко отстали.

- И все-таки, Николай, ты боишься! - Горлов снова сузил глаза, цепко оглянулся. - Так боишься, как будто завел нас.

- Куда я завел? - устало усмехнулся Новиков. - Сами зашли.

- Зашли? Куда?!

- Че ты, вашбродь, психуешь. Куда, куда. Сам видишь. Тайга, сопки.

- Не юродствуй! Говори, что тут? Куда мы зашли? Крутишь, Новиков, ох, крутишь!..

- Да пошел ты. со своими жандармскими штучками! - Новиков зло сплюнул. - Чо я, не знаю, на хера тебя ко мне в отряд всунули?! Думал, за четыре месяца обтерся ты, вашбродь, среди нас, хлебнул кровушки и пота. Ан нет! Все допросы учинять тянет! Прижми хвост, ежели шкура дорога! - Новиков еще раз сплюнул со злостью, теперь уж Горлову прямо под ноги. - Ты тут потому, что уходим мы стаей. Но ежели, вашбродь, тебе с нами тошно, то - милости прошу! Дуй через Саяны в одиночку! Ха-ха-ха! Али кишка тонка?