Борис фон Шмерцек - Второй Грааль

Доктор Гольдман, который в свое время принял ее на работу в качестве ассистентки лаборатории, знал о ее болезни, вызванной ослаблением иммунитета. Он с самого начала ей объяснил, что его исследования могут быть полезными также пациенту, страдающему СПИДом. Благодаря его разработкам по стимуляции способности деления клеток тела замедляется процесс развития ВИЧ. Гольдман считал, что благодаря его методикам больные СПИДом смогут жить от пятидесяти до восьмидесяти лет.

Рейхан почувствовала прикосновение к плечу.

— С тобой все в порядке?

Она так глубоко задумалась, что просто забыла, где находится. В операционной нативных клеток. Она повернулась. Перед ней стоял Мустиль Масуф, араб лет сорока, дочь которого страдала от преждевременного старения организма. Девочке было только девять лет, а выглядела она как семидесятилетняя женщина. Жестокая причуда природы, так называемый синдром Гетчинсона — Гилфорда, или прогерия. По словам доктора Гольдмана, если все пойдет хорошо, у несчастной девочки также появятся шансы на выздоровление.

По той или иной причине, но каждый здесь заинтересован в успехе проекта, подумала Рейхан. Она ответила Мустилю Масуфу:

— Спасибо, все хорошо. Просто сегодня от слабости я едва держусь на ногах.

Мустиль снова углубился в свою работу. Он расстелил на хромированном столе стерильную салфетку и разложил на ней хирургический набор, вынув его из герметически запаянного пакета.

Рейхан постаралась прогнать усталость и натянула латексные перчатки. При мысли о предстоящей добыче свежих клеток мурашки пробежали по телу. В последний раз она помогала при этой процедуре незадолго до того, как была помещена в больницу, — более года тому назад. Долгая пауза повысила чувствительность ранее закаленной нервной системы. При мысли о том, что ей предстоит в течение следующих полутора часов, она почувствовала себя глубоко несчастной.

«Думай о том, ради чего ты это делаешь», — внушала она себе. Тем не менее воспоминания о прежнем занятии вызвали в ней отвращение. Большей частью свежие клетки получали от коз или овец, но оказалось, что эти клетки плохо подходят для человеческого организма. Поэтому в конце концов для добычи свежих клеток стали использовать шимпанзе, по приказу шейха Ассада доставлявшихся из Заира и Конго. Благодаря их близкому родству с человеком теперь терапия проходила с заметно меньшими осложнениями.

Для добычи свежих клеток, как правило, выбирали только самок на сносях и детенышей. Матерей убивали, а потом разрезали. Затем Гольдман посредством кесарева сечения удалял из матки плод, служивший донором более чем шестидесяти различных видов клеток. Можно было использовать только те органы, которые у плода еще не созрели полностью, — яичники или семенные яички, гипофиз, надпочечники и тому подобное. Затем все ткани перерабатывались в кашеобразную субстанцию, из которой в свою очередь выделяли свежие клетки. Для каждого вида клетки человеческого тела необходимо было приготовить отдельную клеточную культуру. Затем пациентам как можно ближе к соответствующему органу шприцем вводили нативные клеточные препараты. Это приводило к лучшим результатам.

Однако даже препараты клеток обезьян в человеческом организме периодически вызывали защитные реакции. Для здорового организма это едва ли представляло проблему. Но для Рейхан и остальных больных СПИДом терапия обновления клеток не годилась, поскольку даже небольшие отклонения могли привести к смерти.

Однако доктор Гольдман дал ей понять, что за прошедшие двенадцать месяцев он усовершенствовал процедуру и добился значительных успехов, благодаря чему появилась возможность помочь также ей. Рейхан не терпелось узнать, что он под этим подразумевал.

Как по сигналу открылась дверь, и в операционный зал вошел Гольдман. За ним следовала группа ассистентов-медиков, все как один в белых халатах и масках. Двое их них толкали перед собой передвижную койку. Под выступающим зеленым покрывалом угадывались контуры тел уже убитых лабораторных животных.

Рейхан вдруг вспомнила, что еще не надела маску, и решила исправить промашку. Но когда после этого она подошла к другим и ассистенты стащили зеленые покрывала с операционного стола, у Рейхан чуть не остановилось сердце. Перед нею лежали не овцы, не козы, не обезьяны, а беременная женщина и мальчик примерно десяти лет, оба чернокожие и обнаженные.

Рейхан поняла: сегодня свежие клетки добывали из человеческих органов.

Когда доктор Гольдман дал первые указания и взялся за скальпель, собираясь изъять эмбрион из лона матери, Рейхан почувствовала, что сейчас ее вывернет наизнанку. Она бросилась из операционной к ближайшему туалету, где ее вырвало.

Прошло два часа, а она все не могла успокоиться. Рейхан сидела в бытовке, в одной руке стакан с кофе, в другой — тлеющая сигарета. Много лет тому назад она бросила курить, но сегодня ей было необходимо чем-то успокоить нервы. Лежавшая перед ней на столе пачка была уже наполовину пуста. Но лучше Рейхан себя так и не почувствовала.

Дверь распахнулась, и в комнату заглянул Мустиль Масуф.

— Вот ты где, — сказал он.

Так как Рейхан никак не отреагировала на слова, он вошел и сел рядом.

— Ты плакала?

Она молча кивнула. Да, плакала, почти все последние два часа. Так сильно, что теперь у нее болела голова.

— Доктор Гольдман не предупредил тебя? — спросил Мустиль.

— Нет, не предупредил.

Мустиль помедлил.

— Я знаю, что в нашей работе мы совершаем зло, — сказал он. — Но только представь, что вместе с тем мы можем помочь многим людям. Подумай о своей семье. Что касается меня, я делаю это только ради дочери.

Рейхан тихо вздохнула. Ей не хотелось сейчас это обсуждать. И никакой самый разумный совет не мог ей помочь в данный момент. То, что она увидела, было не просто злом. Это было жестоким преступлением. Никогда шанс спасти себя, свою семью и, вероятно, даже миллионы больных людей не оправдает такой поступок в ее глазах.

Мустиль понял, что говорить с нею не имело смысла. Он встал. У двери еще раз остановился и заметил:

— Тебя повсюду ищет доктор Гольдман. Он хочет с тобой поговорить.

Потребовалась еще одна сигарета и очередной стакан кофе, чтобы Рейхан почувствовала себя достаточно сильной для беседы с шефом. Она задумалась, чего он от нее хочет. Усовестить? Упрекнуть, что она повела себя «непрофессионально»?

Так как ей не удалось его нигде найти, она спросила одну из сотрудниц, которая предположила, что Гольдман направился в свой офис. Рейхан подошла к двери приемной и постучала, но никто не ответил. Она уже собиралась развернуться и отправиться искать его в другом месте, как ей показалось, что в комнате раздаются голоса. Она еще раз постучала — снова безрезультатно. Недолго думая, вошла.