Джозефина Тэй - Дитя времени

— Вряд ли ей потребуется много времени на детектив, — попытался утешить он Марту.

— Ты прав, она строчит их за полтора-два месяца. Но пока что она сорвалась с крючка, и кто знает, удастся ли мне снова зацепить ее… Тони Сэвилла хочет, чтобы она написала для него пьесу про Мальборо, а ты знаешь, что Тони кого хочешь сумеет уговорить.

Уходя она вдруг вспомнила о парламентском акте и с порога сообщила свое мнение:

— Наверняка должно существовать какое-то объяснение, милый.

Конечно, оно существует, хотелось Гранту прокричать ей вслед, но что из того? Сам факт противоречит здравому смыслу. Летописцы утверждают, что убийство мальчиков вызвало массовое негодование, что английский народ возненавидел Ричарда за это преступление и потому приветствовал на троне чужака Генриха. И все же, когда парламент обвинял Ричарда, об убийстве принцев не было ни слова.

Когда подготавливался парламентский акт, Ричард был уже мертв, его сторонники бежали или были изгнаны, и противники были вольны обвинять его в любом злодеянии, которое могло взбрести в голову. Но они не обвинили Ричарда в таком злодейском убийстве .

Почему?

Ведь Англия, как указывают, кипела от возмущения в связи со смертью мальчиков. Скандал совсем свежий. Но когда противники Ричарда собирали доказательства о его предполагаемых преступлениях против нравственности и государства, они не включили в свой перечень самую эффектную подлость короля.

Почему?

Генрих нуждался в любых, даже самых легковесных доказательствах для укрепления своего шаткого положения на только что захваченном троне. В народе его почти не знали, и кровных прав на корону он не имел. И все же не использовал огромное преимущество, которое дало бы ему официальное признание преступления Ричарда!

Почему?

Генрих сменил на троне выдающегося правителя, известного по всей стране — от валлийских болот до шотландской границы, человека, пользовавшегося всеобщим признанием и восхищением до исчезновения его племянников. И все же Генрих не воспользовался своим единственным веским козырем против Ричарда — этим непростительным, отвратительным убийством.

Почему?

Только Амазонку, казалось, озаботило несоответствие, поставившее в тупик Гранта; и то не из сочувствия к Ричарду, а потому, что ее совестливая душа восставала против любой несправедливости.

— Не стоит вам беспокоиться об этом, — успокаивала она Гранта. — Найдется какое-нибудь самое простое объяснение, о котором вы не подумали. Оно само придет к вам, если вы станете думать о чем-нибудь другом. Я обычно так и вспоминаю, когда забуду, куда что-нибудь положила. Ставлю, скажем, чайник или пересчитываю стерильные бинты, и вдруг в голову придет: «Боже, да я же оставила это в кармане плаща». Так что вам не надо зря беспокоиться.

Сержант Уильямс отправился в глушь Эссекса помогать местным полицейским выяснить, кто пристукнул медным безменом и ограбил старуху лавочницу, так что Гранту нечего было ждать помощи и от Скотленд-Ярда.

Помощь подоспела лишь тремя днями позднее в лице молодого Кэррэдайна. Грант подумал, что сегодня его помощник выглядит довольным собой. Будучи хорошо воспитанным юношей, Кэррэдайн сначала вежливо осведомился о состоянии здоровья Гранта и, получив соответствующие заверения, вытащил из объемистого кармана пальто листки с записями и уставился сияющими сквозь линзы очков глазами на своего коллегу.

— Книгу Томаса Мора я не принял бы даже в подарок, — заявил он с приятной улыбкой.

— Вам ее и не предлагают.

— Ну и насочинял почтенный старец! И все не по делу.

— Я так и подозревал. Давайте займемся фактами. Вы можете начать со дня кончины Эдуарда?

— Конечно. Эдуард умер 9 апреля 1483 года. В Лондоне. Точнее — в Вестминстере — тогда это было не одно и то же. Там жила королева с дочерьми и, кажется, с младшим сыном. Наследный принц обучался в замке Ладлоу под надзором брата королевы лорда Риверса. При королеве находилось немало ее родственников, все просто кишело Вудвиллами. Вы об этом знали?

— Да. Продолжайте. А где был Ричард?

— На границе с Шотландией.

— Что?!

— Вот именно: на границе с Шотландией. Смерть брата застала его врасплох. Но вы думаете, что он требует коня и сломя голову мчится в Лондон? Ничуть.

— Что же он делает?

— Он устраивает поминальную мессу в Йорке и собирает на нее всех дворян Северной Англии, которые в его присутствии приносят присягу на верность юному принцу.

— Интересно, — сухо заметил Грант. — А как поступил Риверс? Брат королевы?

— 24 апреля он выезжает в Лондон вместе с принцами. А также с двухтысячным конвоем и большим запасом оружия.

— Зачем ему оружие?

— Не спрашивайте меня. Я всего лишь архивариус. Дорсет, старший из двух сыновей королевы от первого брака, занял в Тауэре арсенал и казну и принялся снаряжать корабли, чтобы контролировать Ла-Манш. Приказы Совета были изданы именем Риверса и Дорсета — «дяди короля» и «единоутробного брата короля», соответственно — без упоминания о Ричарде. Что было не очень-то красиво, когда вы вспомните, — если вообще это знали, — что Эдуард в своем завещании назначал Ричарда, в случае несовершеннолетия принца, его опекуном и регентом королевства. Одного Ричарда, заметьте, без всяких помощников.

— Да, это вполне логично. Эдуард, должно быть, всегда верил в Ричарда. Как в человека и правителя. Ричард направился на юг, тоже собрав армию?

— Нет. Ричард выехал с шестью сотнями дворян Северной Англии — все в глубоком трауре. Он прибыл в Нортхэмптон 29 апреля — видимо, рассчитывал соединиться там с отрядом из Ладлоу; так, во всяком случае, думал летописец. Но процессия из Ладлоу — Риверс и юный принц — проследовала дальше в Стоуни Стратфорд, не дожидаясь Ричарда. В Нортхэмптоне Ричарда встретил герцог Букингемский с тремя сотнями людей. Вы знакомы с Букингемом?

— Слегка. Он был другом Эдуарда.

— Да. Он спешно прискакал из Лондона.

— С новостями о том, что там делается?

— Об этом догадаться нетрудно. Вряд ли он стал бы приводить отряд в три сотни, чтобы только выразить свои соболезнования. Во всяком случае, сразу же на месте было проведено заседание Совета, — у Ричарда теперь были все права для проведения законного заседания Совета, — и Риверс с тремя помощниками были взяты под стражу и высланы на Север, в то время как Ричард направился с молодым принцем в Лондон. В столицу они прибыли 4 мая.

— Что ж, здесь все ясно и понятно. И яснее всего то, что, принимая во внимание время и расстояния, сообщение Мора о письмах, в которых Ричард уговаривал королеву не посылать с принцем большого эскорта, является чистейшей выдумкой.

— Согласен, полная чушь.