Саймон Моуэр - Евангелие от Иуды

Следователь внимательно рассмотрела удостоверение Лео, сверилась с фотографией и несколько раз в задумчивости перечитала графу «профессия»: sacerdote . [90] Sacerdote (um.) — священник. (Примеч. ред.)

— Prete , — сказала она, и в ее голосе послышалась едва заметная нотка презрения.

— Да, священник, — согласился Лео.

— Кем вы приходились англичанке?

— Другом.

Офис находился на верхнем этаже здания министерства, откуда открывался чудесный вид на платановую посадку и реку, неспешно катящую свои темные воды. Сама следователь была женщиной умной и живой: ей не терпелось покончить с текущим делом и перейти к следующему. Папки манильской бумаги стопкой лежали на ее рабочем столе. В углу комнаты, отгороженный какими-то коробками, сидел мужчина за текстовым процессором. Слышался перестук клавиш.

— Где вы находились, когда она погибла?

— Я был за рубежом. В Англии.

— Вы можете это доказать?

— Доказать?

— Вы можете предоставить доказательства вашего отъезда из страны именно в это время?

И внезапно, так внезапно — прежде чем опомниться — Лео понял, что его тоже подозревают.

— Разумеется, я могу это доказать.

— Как?

Он растерянно оглянулся по сторонам. А как люди обычно доказывают что бы то ни было? Откуда знать, что и когда случилось? Как узнать, кем был человек по имени Юдас и кем он приходился Иешуа?

— Авиабилеты. Господи, да люди… Люди, с которыми я общался в Лондоне. — Лео вспомнил о епископе, и сердце его предательски екнуло. Продолжался стук клавиш: несмелое напоминание о том, что его доказательства фиксируются. Следователь опустила глаза, чтобы изучить некую бумагу — по всей вероятности, рапорт. Голос ее был нейтральным, безразличным, как и у любого бюрократа.

— В котором часу вы улетели из Италии?

— Утром. Она отвезла меня в аэропорт.

Следователь вдруг вскинула глаза.

— Синьора отвезла вас?

— Да, подкинула. Отвезла.

— Значит, она была в вашей квартире в то утро, вместе с вами?

— В то утро она пришла ко мне домой. Чтобы отвезти меня в аэропорт.

— Значит, вы последний, кто видел ее живой?

— Да? — Какой-то затянувшийся ночной кошмар. Не тот кошмар, в котором фигурировала Мэделин. И не тот, в котором присутствовал Иуда. В этом кошмаре не было никого, это был кошмар отсутствия, нехватки кого-то, пустоты на чьем-то месте. — Я не знаю. Я не знаю, когда она погибла. Я не знаю, кто ее видел. Как я могу отвечать на подобные вопросы?

— Синьора Брюэр… — женщине нелегко далась фамилия. Гласные получились слишком растянутыми и были слишком сильно акцентированы: Брююээр, — погибла в то утро. Тело ее обнаружили только после полудня погибла она, определенно, утром.

— Но когда?

Следователь будто не слышала его вопроса.

— Вы можете предоставить доказательства, что именно она отвезла вас в аэропорт в указанное вами время?

— Конечно же. Это можно определить по времени регистрации.

— Диктуйте. Время, название авиалинии, номер регистрационной стойки.

Лео повиновался. За спиной у него затараторили клавиши — преследователи, бегущие за ним в то злополучное утро. От этого утра его отделяли всего два дня, но, вместе с тем, отделял целый мир, целая вечность, приобретшая теперь новое значение: последние мгновения, прожитые Мэделин на земле; возможно, последние ее мгновения где бы то ни было. Вот Мэделин входит в квартиру со свойственной ей легкой бесцеремонностью, улыбается, касается нежными руками его рук, лица. Вот Мэделин умоляет его (самое страшное). Мэделин молит об утешении, о завершении начатого, о том хрупком союзе, который позволил бы им хоть краем глаза узреть вечность.

— Видимо, она вернулась в мою квартиру, — сказал Лео. — После того как отвезла меня в аэропорт. Разве портье не видел, как она возвращалась?

Следователь оставалась непреклонной.

— Нам понадобятся материальные доказательства всего этого. Авиабилеты, чеки, все в этом роде. Какие отношения связывали вас с потерпевшей?

— Я же вам уже говорил. Мы были друзьями.

— Какими именно друзьями? Близкими? Вы были ее духовником?

— Был когда-то давно. Когда мы только познакомились. Но вскоре это прекратилось.

— Как она себя чувствовала в то утро? Какой она вам показалась?

Лео пожал плечами. Какой ему казалась Мэделин? Она же погибла, Господи Боже! Какой она могла показаться?

— Нормальной. У нее часто менялось настроение. Иногда она казалась счастливой, иногда — печальной. Иногда это совпадало по времени.

— А в то утро?

Он замолчал. Следователь взглянула на него и явно что-то заметила: ее следовательские антенны уловили некую вибрацию.

— Вы с синьорой Брюэр были любовниками? — спросила она.

— Какой, право, дикий вопрос…

Она безучастно посмотрела на него.

— У меня работа дикая, господин Ньюман. И такая смерть для женщины тоже является дикой. Упасть с крыши — дикость, самоубийство — дикость, убийство — тем паче. Потому мои вопросы тоже диковаты. Я повторю: вы с госпожой Брюэр были любовниками?

— Я священник, — сказал Лео.

Следователь издала странный звук, нечто среднее между смешком и презрительным фырканьем. Очевидно, она была невысокого мнения о духовенстве.

— Мне придется попросить вас сдать кровь на анализ.

— Кровь ? Зачем вам анализ моей крови, ради всего святого?! Клавиши продолжали стучать.

— Потому что незадолго до гибели миссис Брюэр вступила в половую связь. Патологоанатом обнаружил в ее теле семенную жидкость. Мы хотим выяснить, кто это был. — Ее слова зависли в воздухе, будто туман над гробницей. В ее теле . Внутри тела. И Лео как наяву увидел Мэделин, распластанную на базальтовой плите, Мэделин, от которой осталось лишь невразумительное месиво, груда изуродованных органов. Аккуратные пальцы в резиновых перчатках прощупывают ее изнутри, беспардонные чужие пальцы… Осквернение, профанация. Он будто со стороны услышал свой собственный голос, настигаемый стуком клавиш, воплями стрижей за окном и неизбежными угрызениями совести:

— Какое вам дело до того, с кем миссис Брюэр занималась любовью перед смертью?!

— Она совершила половой акт с вами, мистер Ньюман?

— С мужем. Почему не с мужем?

— Мистер Ньюман, не могли бы вы ответить на мой вопрос?

— Почему вас это интересует?

— Потому что женщина мертва, мистер Ньюман. Женщина мертва, а моя работа — расследовать, как она умерла и по какой причине.

— Вы думаете, я мог ее убить? Вздор! Вы думаете, я ее убил?!

— Я пока еще ничего не думаю. У этой женщины была семья. Возможно, у этой женщины также был любовник. Эта женщина могла угрожать кому-то из своего окружения. Эта женщина мертва. Она могла упасть, могла спрыгнуть, ее могли толкнуть. Ее могли даже убить ударом по голове, а потом уже столкнуть с крыши. Ни один из этих вариантов не исключен. Некоторые более вероятны, некоторые менее, но один из них точно имел место. Моя задача заключается в том, чтобы определить, какой из вариантов соответствует истине.