Мэтью Перл - Тень Эдгара По

— В этой статье, — раздумчиво проговорил полицейский, — сказано, что По был писателем.

«Уже прогресс», — мысленно обрадовался я, а вслух подтвердил:

— Да, причем моим любимым писателем. Если вы выписываете журналы, держу пари, вам попадались его произведения; должны были попадаться! — И я перечислил самые известные рассказы, напечатанные в журналах: «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже», «Похищенное письмо», «Это ты!», «Золотой жук»… Я думал, общий для этих рассказов посыл, состоящий в раскрытии преступления, должен вызвать профессиональный интерес у сотрудника полиции.

— Как, вы говорите, его фамилия? — перебил вдруг клерк. — По?

— По, — пожалуй, слишком резко подтвердил я.

Этот феномен всегда ставил меня в тупик. Многие рассказы и стихи Эдгара По снискали огромную славу сами по себе, однако странным образом затенили автора, лишив его заслуженного признания. Сколько людей, с удовольствием декламировавших поэму «Ворон» целиком, а заодно и пародии на нее (например, «Индюк»), не могли назвать имени автора! Эдгар По привлекал читателей, которые находили удовольствие в его произведениях, однако отказывались это признать; произведения как бы поглотили автора.

Вот и сейчас клерк повторял фамилию По и посмеивался, будто в этом слове было нечто соблазнительное и запретное.

— А ведь вы, мистер Уайт, — обратился он к своему начальнику, — и впрямь кое-что читали. Помните рассказ про изуродованные трупы, обнаруженные в запертой комнате? Парижская полиция терялась в догадках, а потом выяснилось, что женщин — кто бы мог подумать! — убила обезьяна, которая сбежала от матроса! — И клерк ссутулился по-обезьяньи.

Уайт нахмурил брови.

— Там еще действует этот чудак-француз, — продолжал клерк. — Он любое преступление раскрывает с помощью своей удивительной логики, сразу ему все понятно, что да как происходило.

— А зовут его мосье Дюпен, — добавил я.

— Да-да, припоминаю, — сказал Уайт. — И знаете что, мистер Кларк? Все эти логические рассуждения, вместе взятые, не годятся даже на то, чтобы изловить самого пошлого балтиморского карманника. — Свой комментарий Уайт сопроводил усмешкой. Клерк, поначалу растерявшийся, быстро сориентировался и последовал примеру начальника. У него смешок получился несколько визгливый. Таким образом, двое — клерк и полицейский — смеялись, я же глядел мрачно, как гробовщик.

Я почти не сомневался: из произведений По эти люди могли — или пытались — почерпнуть немало полезных навыков, однако префект парижской жандармерии (над которым Дюпен неизменно одерживал верх) — и тот скорее, чем мои собеседники, понял бы, что нынешний случай принадлежит к разряду загадочных, необъяснимых, роковых.

— А что, мистер Кларк, газетчики тоже полагают, будто в деле могут обнаружиться неожиданные подробности?

— Увы, нет. Я говорил с редакторами, убеждал их, но пока безрезультатно. Разумеется, я и впредь намерен задействовать все свои связи для раскрытия дела, — заверил я.

Пока я излагал остальные детали, взгляд Уайта оставался скептическим. Впрочем, поразмыслив, Уайт, к моему удивлению, признал, что дело подлежит полицейскому расследованию. Мне он посоветовал положиться на его профессионализм и ни с кем не обсуждать обстоятельства смерти Эдгара По.

В течение нескольких дней ничего примечательного не произошло. Наши с Питером услуги понадобились весьма состоятельным гражданам. С Хэтти я виделся на званых обедах, а также на Балтимор-стрит, где она прогуливалась с тетей Блум; мы обменивались новостями. Как всегда, само звучание голоса Хэтти действовало на меня успокаивающе. А потом я получил записку от Уайта. Позабыв обо всех делах, я помчался в полицейский участок.

На сей раз не пришлось требовать, чтобы позвали Уайта, — он вышел сам. По странной судороге, что кривила его рот, я сделал заключение: Уайт имеет сообщить нечто важное. Я спросил, каких успехов добилось следствие.

— О, как вы удачно выразились — успехов! Именно это слово я и сам хотел употребить! — Уайт пошарил в ящике бюро, извлек стопку газетных вырезок и вручил мне.

— Но, мистер Уайт, эти материалы могут вам понадобиться в ходе дальнейшего расследования!

— Дальнейшего расследования не будет, мистер Кларк, — отрезал Уайт, усевшись на стул.

Лишь теперь я заметил, что мы не одни в комнате — некто протянул к бюро руку, желая взять шляпу и трость. И в этом жесте повернулся ко мне лицом.

— Мистер Кларк, — произнес Нельсон По, предварительно поморгав, как бы в усилии вспомнить мое имя.

— Я нарочно послал за мистером Нельсоном По, — обронил Уайт, удовлетворенно взглянув на своего гостя. — Мы с ним знакомы по судебным процессам. Мистер Нельсон По известен как один из самых уважаемых граждан Балтимора. Вдобавок он кузен покойного. О, я смотрю, джентльмены, вас не нужно представлять друг другу! Вот и славно. Мистер По был так любезен, что обсудил со мной ваше дело, мистер Кларк, — продолжал Уайт. (Мог бы и не продолжать — я и сам догадался, к чему он клонит.) — Мистер По полагает, что нужды в расследовании нет никакой. Он считает факты, известные о безвременной кончине своего кузена, вполне достаточными.

— Но как же, мистер По! — воскликнул я. — По вашим же словам, вы не сумели выяснить, как Эдгар провел свои последние дни! Вы же сами видите — здесь тайна; страшная тайна!

Нельсон По был занят надеванием плаща. Мне вспомнилось его поведение во время прошлой встречи, вспомнилась пренебрежительная манера, в какой он отзывался о своем кузене. «Боюсь, больше я вам ничего не скажу», — заявил он тогда в своем кабинете. Однако лишь теперь я задумался, что Нельсон По имел в виду: что ничего больше не знает или что ничего больше не намерен сообщать?

Я шагнул к Уайту, полагая, что могу говорить с ним откровенно.

— Мистер Уайт, вы не поверите — Нельсон считает смерть лучшим исходом для своего кузена!

Однако Уайт резко перебил меня:

— А мистер Герринг полностью согласен с мистером По, чтоб вы знали, мистер Кларк. Вы знакомы с мистером Геррингом? Мистер Герринг держит лесопилку. Он тоже доводится кузеном Эдгару По и первым из родственников прибыл в гостиницу «У Райана», то есть на избирательный участок, в тот день, когда мистера По нашли там в тяжелом состоянии.

Действительно, Генри Герринг стоял в дверях, дожидаясь Нельсона. При упоминании о его похвально скором возникновении рядом с Эдгаром По, Герринг скорбно склонил голову. Это был плотный невысокий человек — плотнее и ниже Нельсона. Лицо его хранило выражение сурового упорства. Я протянул ему руку; мистер Герринг пожал ее как-то деревянно, без малейшего интереса к моей персоне. Я же сразу узнал его — он был одним из четырех равнодушных, провожающих Эдгара По в могилу.