Диана Стаккарт - Портрет дамы

Настроив себя подобным образом, я взялась за Резную металлическую ручку с той же мрачной решимостью, словно собиралась открыть ворота ада. Потянув на себя тяжелую дверь, я ступила внутрь, оставив позади солнечный свет.

Холодная полутьма омыла меня, словно морская волна, внезапный переход от света к темноте ударил по глазам. Я судорожно втянула в себя тяжелый воздух, наполненный ароматами ладана, грехов и покаяния. Этот тихий звук потонул в стоящем вокруг шуме. Я слышала вокруг шепот молитв, эхом откликавшийся в каменном зале, ритмичное щелканье четок, звуки шагов монахов и прихожан.

Я быстро перекрестилась и подождала, пока мои глаза не привыкнут к темноте. Раньше мне никогда не приходилось бывать в Миланском соборе, я всегда посещала мессу по воскресеньям в часовне возле кладбища неподалеку от замка.

Тем не менее я не раз слышала о его великолепии. Впрочем, шутки по поводу его возведения звучали не менее часто и стали обычным делом. Дело в том, что собор был почти полностью закончен около ста лет тому назад, но до сих пор велись строительные работы. Злопыхатели утверждали, что они будут продолжаться еще сотню лет… или даже две сотни, учитывая, что оформление фасада еще даже не начато!

Хотя мой глаз художника и приметил несколько изъянов в конструкции, это не мешало мне с любопытством оглядываться вокруг. Здание из белого мрамора, построенное в форме гигантского креста, превосходящего по площади десяток часовен, невольно внушало благоговение. Ниши у дальних стен были заполнены стоящими и возлежащими фигурами, высеченными из камня. Большинство из них представляли собой праведников и святых, но некоторые являлись надгробиями могил, в которых покоились герцоги и епископы.

К несчастью, было нелегко в полной мере оценить работу скульпторов. За исключением мерцающих перед статуями свечей, единственным источником света были солнечные лучи, с трудом пробивающиеся через витражи, расположенные по всей длине здания с обеих сторон. Стекла, похожие на драгоценные камни, словно темпера, расцвечивали каменный пол, придавая торжественному интерьеру праздничный вид. Но этих маленьких узких отверстий было недостаточно, чтобы осветить столь грандиозное пространство.

Поэтому уже подкрадывающиеся тени были почти поглощены темнотой, царящей под купольным сводом, который простирался над нефом собора — самым широким центральным проходом — от входной двери до алтаря. Параллельно нефу располагались более узкие приделы, по два с каждой стороны. Эти приделы, в свою очередь, разделялись четырьмя длинными рядами мраморных статуй, простирающихся за пределы поперечных нефов, которые образовывали крестообразную планировку здания.

Я с изумлением отметила, что здесь было не менее полусотни колон, каждая из которых настолько велика, что даже пять или шесть человек, взявшихся за руки, вряд ли смогли бы обхватить ее. Из-за искусно высеченных капителей, расширяющихся кверху, колонны вызывали ассоциации с каменным лесом, растущим во тьме.

К этому моменту мои глаза уже свыклись с тусклым светом, и я не могла больше мешкать. Вспомнив, что Грегорио говорил о витраже со святым Михаилом, я пошла по дальнему проходу, ища взглядом ангела-воителя.

Небесный каратель с пламенеющим мечом обнаружился за одной из колонн перед трансептом. Небольшой витраж был довольно темным, и только сияние золотого меча оживляло его, внося яркую ноту'. Если бы я не искала его, то, вероятно, прошла бы мимо, не обратив внимания, так искусно он прятался в тени.

Рассматривая изображение, я осознала, что мое внимание захватило не столько мастерство художника, сколько красивое смуглое лицо ангела. Своими чувственными губами и холодным гордым выражением лица он напомнил мне Грегорио.

«Неудивительно, что капитан предпочитал его остальным, — язвительно подумала я. — Скорее всего, он тоже узнал в этом ангеле себя».

Но где же он? Почему еще не появился у меня за спиной, бесшумный, словно тень, как это было в его обычае?

У меня не оказалось возможности задуматься над этими вопросами. Что-то (или кто-то) зашевелилось в темной широкой нише под этим самым окном. Я похолодела. Моей первой мыслью было, что статуя в нише ожила. Я уже инстинктивно подняла руку, чтобы осенить себя крестом, защитившись таким образом от призрака, когда с облегчением поняла, что фигура является человеческим существом.

И все же, глядя на вышедшего из тени Грегорио, я напомнила себе, что должна опасаться его не меньше, чем разных неземных созданий. Я не могла не думать о том, что он, предположительно, имел отношение к смерти двух женщин… возможно даже, натравил на меня собаку с конюшен. О чем я думала, согласившись встретиться с ним наедине и никому не рассказав об этом?

С ленивой улыбкой он взял меня за руку и притянул к себе. Тепло его тела вернуло мне спокойствие и уверенность. Наклонившись ко мне, так что его губы касались моего уха, он тихо сказал:

— Я с беспокойством ждал этого момента со вчерашнего дня. Когда зазвонил колокол, а тебя все еще не было, я подумал, что ты не придешь вообще.

— Я спешила как могла, — прошептала я, донельзя обрадованная его признанием. — Но синьор Луиджи был так занят, и мне пришлось дожидаться своей очереди, а там был барон, и слуга графа, и затем…

Его тихий смех заставил меня замолчать.

— Тебе не нужно отчитываться передо мной, как прошел твой день, дорогая Дельфина. Единственное, что сейчас имеет значение — это то, что ты пришла.

Он оглянулся вокруг и покачал головой.

— Боюсь, что вокруг бродит слишком много благочестивых пилигримов, и мы не можем разговаривать без риска быть подслушанными. Пойдем со мной, я знаю одно укромное местечко.

Прежде чем я успела возразить, Грегорио взял меня за руку и повел за колонну в трансепт, где возле дальней стены был установлен боковой алтарь. К нему вели мраморные ступеньки. По краям алтаря стояли свечи в золотых чашах, их мерцающие огоньки освещали белый алтарный покров, вышитый золотом, и отбрасывали тени на небольшое распятие на стене. Я не могла взять в толк, что у него на уме, ведь трансепт, хоть и находился в удалении от основной части собора, был открыт для молящихся и прекрасно обозревался со стороны нефа. И тут Грегорио кивнул в сторону боковой стены, и я увидела широкую нишу.

Погруженная во тьму, она скрывалась за черной железной решеткой и походила на открытую пасть какого-то чудовища. Присмотревшись повнимательнее, я различила грубо высеченные очертания надгробия. Я озадаченно взглянула на Грегорио, который как раз открывал замок замысловатой дверцы.