Александр Овчаренко - Криминальный пасьянс

Поэтому я выстрелил в голову. Пуля пробила ей щёку и вышла в основании шеи. Так как я стрелял сверху, раневой канал был направлен сверху вниз под углом примерно в сорок пять градусов и, по всей вероятности, прошёл через жизненно важные органы, возможно, через сонную артерию. Это было смертельное ранение и, несмотря на то, что упавшая на тротуарную плитку женщина ещё подавала признаки жизни, я знал, что через минуту-другую она умрёт.

Этого не знал невесть откуда появившийся незнакомец — неприметный с виду мужчина средних лет, который, игнорируя грозящую ему опасность, попытался вынести раненую из зоны поражения. Видит бог, я этого не хотел, но классический сюжет из жизни снайперов нарисовался сам собой: сначала снайпер не убивает, а специально ранит попавшую на мушку жертву, и ждёт, когда раненого попытаются вытащить с поля боя. После того, как в зоне поражения появляется храбрец, снайпер хладнокровно расстреливает обоих — и раненого и несостоявшегося спасителя. Повторяю, я этого не хотел, он сам подставился под выстрел.

Я повторно нажал курок, но за мгновенье до того, как боёк ударил по капсюлю, успел сменить точку прицеливания, и пуля пробила незнакомцу голень правой ноги — очень болезненно, но не смертельно.

Закинув винтовку за спину и достав из кобуры старый, но надёжный «ТТ», я стал спускаться по крутой лестнице. Можно было и не покидать укрытие, но что-то подсказывало мне, что следует вмешаться и довести работу до логического конца.

Я осторожно приоткрыл дверь и выставил щуп с укреплённым на конце металлическим зеркальцем. Приём простой, но эффективный, позволяет не подставлять лишний раз голову под выстрел или удар тяжёлым тупым предметом, что согласитесь не маловажно. Покрутив щупом и убедившись, что кроме двух «снятых» мной «целей», во дворе никого нет, я выскользнул за дверь и, пригибаясь, короткими перебежками устремился к поверженным противникам.

Женщина, как я и ожидал, к моменту моего появления была мертва, а мужчина находился без сознания.

— Болевой шок. — решил я и с треском разорвал перевязочный пакет. Когда я заканчивал перевязку, раненый враг зашевелился и застонал. Чтобы облегчить ему страдания я стал искать шприц-тюбик с промедолом, но так и не нашёл. Тогда я стал обыскивать раненого и нашёл две занимательные вещи: пятнадцатизарядный пистолет «Beretta-92» — любимое оружие спецагентов, и так необходимый шприц-тюбик. Не раздумывая, я вколол промедол раненому в вену и стал ждать. Через несколько минут гримаса боли на его лице сменилась недоумением, и он открыл глаза.

— Что Вы мне вкололи? — спросил незнакомец, с трудом выговаривая слова, и, словно пытаясь стряхнуть остатки беспамятства, закрутил головой.

— То, что нашёл у Вас в боковом кармане — промедол, — ответил я и бросил ему на грудь пустой шприц-тюбик.

— Это не промедол, это…, это…, нет, это невозможно! — запаниковал и задёргался раненый и взвыл от боли: простреленная нога давала о себе знать.

— Значит, это не обезболивающее! — догадался я. — Что же тогда было в тюбике?

— Нет! Зачем Вы сделали это? Я же теперь…

— Что было в шприц-тюбике? — повысил я голос и для большей доходчивости ткнул в лоб пистолетом.

— Это был пентотал натрия, так называемая «сыворотка правды» — сдался мой раненый собеседник и закрыл глаза.

— Не отключайтесь, мой незнакомый друг! Нам надо побеседовать. Человек, который носит при себе вместо обезболивающего «сыворотку правду» мне особенно интересен, — пошевелил я раненого за плечо. — Откройте глаза, а не то я вынужден буду прострелить Вам вторую ногу.

— Так это Ваша работа? — вновь застонал раненый, но глаза открыл.

— Моя! Скажите спасибо, что не продырявил Вам печень, а то беседовали бы Вы сейчас со своей подругой, сидя на облаке.

— Вы и её убили?

— Что делать! Мы с ней не сошлись во взглядах по одному принципиальному вопросу: она хотела, чтобы моя девушка умерла, а я был категорически против. Времени на дискуссию не было, поэтому пришлось её нейтрализовать.

— Интеллигентно выражаетесь. Убили человека и в довершение ко всему подыскали подходящий термин — «нейтрализовать»!

— Молчать! — рявкнул я, понимая, что наркотик начал действовать на психику, и самое время было «качать» из моего подопечного информацию.

— Слушай меня! — произнёс я голосом, в котором было больше металлических нот, чем в голосе робота. — Слушай и смотри на меня! Я твой друг. Я хочу тебе помочь. Ты мне веришь?

— Да, — обречено произнёс раненый. — Я тебе верю, ты хороший. Я плохой, а ты хороший!

— Как тебя зовут? — задал я вопрос чуть ли не по слогам. — Отвечай! Как тебя зовут? Если ты будешь молчать, я не смогу тебе помочь!

— Меня зовут Микаэль. Помоги мне! Мне нужна помощь…

— Обязательно помогу, а теперь ответь мне — кто ты Микаэль.

— Я раньше жил в ГДР, там я учился и там я работал.

— Ты немец?

— Да, я немец. Я несколько лет проработал в «Штази» [38] Штази» — бывшая спецслужба в ГДР, занимавшаяся в основном контрразведывательной деятельностью. , но перед этим пару лет учился в Москве, точнее, в Подмосковье. Я был хорошим оперативником, очень хорошим, поэтому меня и пригласили…

— Пригласили куда?

— После распада ГДР меня пригласили в «Бюро»!

— Что представляет собой «Бюро»?

— Это засекреченная спецслужба… штаб-квартира, кажется, в Риме, хотя я не уверен.

— Где и на кого работают сотрудники «Бюро»?

— Я…, мы… работаем везде, по всему миру, но на кого работаем, я не знаю. Этого никто не знает, ни один сотрудник «Бюро». Нам хорошо платят и мне всё равно, на кого работать. Была страна… была идея… а сейчас ничего… сейчас ничего нет!

— Микаэль — твоё настоящее имя? — перебил я словоохотливого собеседника.

— Нет. Микаэль — мой оперативный псевдоним. Моё настоящее имя Курт, Курт Вайнер.

— Назови полное название спецслужбы, на которую ты работаешь! — приказным тоном потребовал я.

— «Бюро по планированию и проведению секретных операций».

— Какую операцию сейчас «Бюро» проводит на Сахалине?

— Точно не знаю. Это не моё задание. Меня подключили недавно, после того, как я провалил операцию в Лихтенштейне.

— Что от тебя требовалось в Лихтенштейне?

— Золото…! Я должен был получить в депозитарии одного из банков золотые монеты… много золотых монет, но я не смог. У меня не было второго ключа от хранилища.

— Понятно. А что ты делаешь на Сахалине?

— Я не должен этого говорить…

— Что ты делаешь на Сахалине? — повторил я вопрос приказным тоном. — Отвечай!

— Шоколад…

— Не понял!

— Шоколад, — повторил Микаэль и я испугался, что у него начался наркотический бред.

Вместо ответа раненый агент достал из кармана большую плитку шоколада и протянул мне, но силы оставили его и плитка выпала из его руки на брусчатку. К моему удивлению, при ударе шоколада о брусчатку, я явственно расслышал металлический звук. Я поднял раздроблённую плитку шоколада и разорвал обёртку. Внутри обёртки, среди фольги и раздроблённых кусочков шоколада, находился ключ необычной формы. Он был мастерски запаян внутри шоколадной плитки, хотя, по моему убеждению, это была довольно примитивная маскировка.