Александр Овчаренко - Клуб избранных

– Готовь Сахалин. И помни: мне не нужны сюрпризы!

Выйдя за территорию президентского коттеджа, Пахом задумчиво почесал бритую макушку. В связи с покушением на Президента США меры безопасности и так были усилены до предела. Обеспечение безопасности Харьковского на выезде было делом обыденным, можно сказать, рутинным. Все мероприятия проводились по заранее отработанной схеме, и сюрпризов не предвиделось. Но что-то подсказывало ему, что это будет не рядовая поездка.

Стоя на крыльце гостевого домика в Подмосковье, Пахом почти физически ощутил, как через Татарский пролив, Уральский хребет – через всю Россию солёный морской бриз принёс знакомый, будоражащий душу запах – запах опасности.

В это же время за несколько тысяч километров от загородной резиденции Президента РФ, в небольшом сибирском селе, затерявшемся в безбрежном море тайги, не спал местный бизнесмен и контрабандист по совместительству – Жорка Карась. Было отчего Карасю лоб морщить: в последние полгода в «Волчьей яме» поселилась «невезуха». Как ни хитрил Карась, как ни изворачивался, а только невезенье не покидало его богато отстроенный дом.

Три месяца назад, впервые за всё время, хорошо отлаженный механизм транспортировки золотого песка в Москву дал сбой: неожиданно вместе с очередной партией золота пропал курьер. Парень был надёжный и, как он сам выражался, «возить шифт на материк» ему было не в новинку.

Жорка сначала панику поднимать не стал: подумал, что парень вместе с товаром дал дёру – сумма приличная, у кого хочешь «башню сорвёт». Ущерб был большим, но само предприятие продолжало функционировать.

Запаниковал Карась, когда узнал, что его курьера нашли выпотрошенным, в прямом и переносном смысле, за двести километров от Москвы. У курьера был распорот живот и срезан пояс-сумка с золотым песком. Жорка не поскупился на угощение начальника РОВД, на территории которого произошло убийство курьера, и вскоре в своё распоряжение получил ксерокопии материалов уголовного дела. Судя по телесным повреждениям, курьера перед смертью пытали, и не было уверенности в том, что он унёс тайну золота с собой в могилу. Жорка отзвонился московским партнёрам, и на пару месяцев «залёг на дно».

Через два месяца Карасю улыбнулась удача: на место курьера он нашёл привлекательную женщину средних лет, глядя на которую, сразу возникала мысль о том, что перед тобой классический образец хранительницы семейного очага. Открытое лицо и лучистый взгляд Веры Олеговны Прайс с первых минут внушали собеседнику безграничное доверие. Вера Олеговна знала об этом, и умело этим пользовалась.

Вера Олеговна была мошенницей на доверии, и в забытое богом и уголовным розыском Медведково её занесло желание укрыться, пока не уляжется «кипишь» [98]. Дело в том, что в довесок к своему криминальному бизнесу, Вера Олеговна была ещё дамой нетрадиционной сексуальной ориентации, и последний раз «погорела» чисто из-за любви. Во время своей первой отсидки в Нижнетагильской женской зоне, Вера Олеговна, за свой крутой нрав и умение доводить любое дело до конца, получила кличку «Верка-Край». Поэтому когда она заподозрила свою любимую в измене, то, недолго думая, от всей души отходила её ножкой от табуретки, которую предварительно сломала о голову возлюбленной, чем нанесла последней тяжкие телесные повреждения.

Карась об этом не знал. Карасю Вера Олеговна представилась, как бывшая учительница начальных классов, женщина разведённая, приехавшая в сибирские просторы из-под Калуги в поисках женского счастья. Неделю Карась обрабатывал её осторожно и нежно, убеждая, что его интерес продиктован исключительно заботой о её безбедном существовании. Верка-Край для убедительности «поломалась», но потом сделала вид, что поверила Жорке, и согласилась.

…Верку отследили и взяли во время второй поездки. Её бездыханное тело с перерезанным горлом и следами изнасилования в извращённой форме обнаружили недалеко от того места, где два месяца назад нашли тело первого курьера. Золота, естественно, при ней не было.

Жорка был в шоке. Он пытался дозвониться до московских партнёров, но подельщики почему-то молчали. Тогда Карась, оставив фирму под присмотром финансового директора, улетел в Москву, где окольными путями выяснил, что какие-то «залётные» на съёмной хате порезали двух правильных пацанов, которыми были Шрэк и Шершавый.

Карась испугался всерьёз. Он понял, что эти самые «залётные», как хорошо натасканные гончие, идут по следу. Кто-то сильный и могущественный дал им команду «фас», и они не успокоятся, пока не возьмут его за горло в прямом и переносном смысле.

Выпитая перед отлётом в одиночку за барной стойкой бутылка виски на Жорку не подействовала. Приступы страха заставляли организм выбрасывать в кровь всё новые и новые порции адреналина, которые не позволяли Жорке провалиться в спасительное хмельное забытьё.

Дома в Медведково, подсчитывая убытки, Карась всерьёз стал задумываться о побеге.

– Продам фирму, соберу с должников денежки, и поминай, как звали! – убеждал Жорка сам себя.

– А как же золото? – вкрадчиво спросил его внутренний голос. – Нет Жорик, никуда ты, голуба, от золота не денешься. А золотишка-то много, ой, как много – не увезти, не вынести!

– Нет, золото я не брошу! – прошептал Карась. – Его прадед, и дед, и отец мой, по крупицам собирали – зёрнышко к зёрнышку, живота не жалели. А теперь что, возьми и брось? Кто я без золота – босота портовая! Нет, не получат бандитские морды золота! Не для них оно намывалось! Не получат! – страшно шептал Жорка, и руки его сами тянулись к карабину. – Не отдам! – рычал Карась, опрокидывая в себя стакан за стаканом чистой, как слеза, самогонки двойного перегона. – Умру, но не отдам!

Утром, протрезвев и попарившись в баньке, Жорка стал собираться в тайгу. Сборы были недолгими. Взял Карась с собой фляжку спирта на случай обморожения, карабин да пару запасных обойм к нему, охотничий тесак с рукояткой из оленьего рога, мощный аккумуляторный фонарь, да приобретённый по случаю комплект сухого пайка американского пехотинца. Накинул Жорка на плечи короткий тулупчик на беличьем меху, сунул ноги в лёгкие оленьи пимы, подшитые кожей, и, встав на короткие охотничьи лыжи, подбитые мехом нерпы, легко побежал по снежному насту.

Бежит Жорка осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь к таёжным звукам: тут ветка хрустнула, там птицы взлетели – спугнул, значит, кто-то. Чудится ему, что идёт за ним по следу кто-то злой да неведомый. Останавливается Карась, греет промёрзший приклад щекою, ловит в прорезь прицела преследователя, но нет никого. Опять бежит по насту Жорка, бежит да прислушивается.