Дональд Томас - Забытые дела Шерлока Холмса

Я искренне считал, что Холмсу удалось доказать невиновность Криппена. Если бы доктор признался, что той роковой ночью тайно привел в дом Этель Ли Нив, его жизнь была бы спасена. Обезболивающая доза скополамина напрочь стирает в мозгу недавние события, и принявший препарат просто не вспомнит о том, что находился без сознания. Разве не очевидно, что воспользоваться этим лекарством мог скорее неверный супруг, чем убийца? Злодей выбрал бы аконитин или стрихнин. Неужели не ясно, говорил Холмс, что Криппен пытался усыпить жену безопасной дозой скополамина, чтобы провести ночь с Этель Ли Нив? Пусть даже доктор по ошибке чуть превысил смертельный минимум. Если бы он действительно собирался погубить Кору, то дал бы ей для надежности большее количество яда.

Казалось, проведенные Холмсом химические исследования опровергают любое подозрение в намеренном убийстве и разрушают все доказательства обвинения. Одного взгляда на мисс Ли Нив было достаточно, чтобы понять, что эта робкая девушка не способна сыграть роль леди Макбет или царицы Клитемнестры. Отравление — это заранее спланированное преступление, его не совершают в порыве гнева. Когда бы доктор Криппен был хладнокровным убийцей, как утверждало обвинение, неужели он стал бы рисковать головой и приводить в дом свидетельницу, имея возможность проделать все тайно? Ему, несомненно, было бы проще обойтись без сообщницы, которая, скорее всего, не продержалась бы на допросе в полиции и двух минут.

Холмс уверял поверенного доктора Криппена, что столь прекрасный адвокат, как Эдвард Маршалл Холл, наверняка добьется смягчения приговора. Его клиент получит срок за непредумышленное убийство. В самом деле, лучше признаться в менее тяжком преступлении, чем настаивать на невиновности, рискуя при этом жизнью.

Ах, если бы все так и вышло! Утренние газеты звонили бы во все колокола о нашей победе в зале Центрального уголовного суда. Великого детектива Шерлока Холмса называли бы избавителем доктора Криппена, получившего печальную известность в связи с насильственной смертью жены. Но наши надежды быстро рассыпались в прах.

Я не поверил своим ушам, когда узнал, что доктор Криппен и пальцем не пошевелил ради собственного спасения. Во имя всего святого, почему? Ответ был прост. Он любил Этель Ли Нив больше собственной жизни. Никакие уговоры не заставили его признаться, что она находилась у него дома в момент гибели Коры Криппен. Услышав о предложении использовать девушку для доказательства своей невиновности, он отказался от услуг адвоката Маршалла Холла.

Поверенный Артур Ньютон и Шерлок Холмс долго, но безуспешно пытались переубедить доктора Криппена. Они твердили, что дверь тюремной камеры тут же распахнется и выпустит его на свободу, как только доктор скажет, что Этель Ли Нив в ночь смерти его жены была с ним. Но упрямец в ответ лишь качал головой. Вероятно, он полагал, что даже Эдвард Маршалл Холл не всесилен и может, несмотря на весь свой талант, потерпеть неудачу. И что тогда случится? Присяжные не только признают самого Криппена виновным в убийстве, но и посчитают Этель Ли Нив соучастницей. Тогда его юную любовницу тоже приговорят к виселице.

Никогда еще Холмс не испытывал подобного разочарования. Криппен любил эту девушку так нежно, что защищал до последнего, даже ценой собственной жизни. Он не пожелал сказать в собственное оправдание ни единого слова, которое могло навредить ей. Место Маршалла Холла занял другой адвокат, от помощи Шерлока Холмса обвиняемый также отказался.

Доктор Криппен отправился на виселицу, но мисс Ли Нив была спасена. В жестяной коробке среди документов по этому делу лежало и его письмо из тюрьмы, написанное в ночь перед исполнением приговора. Чернила выцвели, а бумага пожелтела от времени. Там были такие слова: «В этом прощальном письме, стоя на пороге вечности, я хочу сказать, что Этель Ли Нив любила меня так, как немногие женщины способны любить мужчину, что она абсолютно ни в чем не виновна и я поступил по велению своего сердца…»

Всякий раз, когда Холмс перечитывал эти строки, слезы проступали на его глазах, а голос невольно начинал дрожать. Ни Абеляр и Элоиза, ни Тристан и Изольда, не говоря уже о Ромео и Джульетте, не вызывали у него такого сочувствия, как Хоули Харви Криппен и Этель Ли Нив. По утверждению моего друга, этот человек всегда оставался прежде всего истинным джентльменом. Холмс настоял на том, чтобы посетить осужденного в Пентонвильской тюрьме вечером накануне казни. Он рассказывал мне, что бедняге лишь однажды изменило самообладание, когда ему принесли прощальную телеграмму от девушки. Криппен попросил, чтобы ее письма и фотографию похоронили вместе с ним. Перед смертью он снова заявил, что не имел намерения убить свою жену, в чем Холмс никогда и не сомневался. Доктора приговорили к виселице незаслуженно, но он все же не остался без утешения — ему успели сообщить, что Этель Ли Нив признали невиновной.

Мало кому известно, что Холмс принимал непосредственное участие во многих других громких процессах. Раз за разом он добивался полного успеха, но порой удача отворачивалась от него. Он сотрудничал с Маршаллом Холлом при подготовке к судебному слушанию по еще одному нашумевшему делу, так называемому убийству на ярмутском пляже. Герберт Беннетт в 1900 году был осужден и повешен за убийство своей жены, хотя свидетели подтверждали его алиби. Когда я расспрашивал об этом процессе моего друга, только что вернувшегося из зала суда, он лишь сухо заметил: «Боюсь, Ватсон, что британские присяжные еще не достигли необходимого уровня интеллекта, чтобы предпочесть мои умозаключения доказательствам инспектора Лестрейда».

Как трудно порой бывает отличить победу от поражения! Шерлок Холмс полагал, что потерпел фиаско и в расследовании дела Оскара Слейтера, получившего за убийство мисс Гилкрист смертный приговор, который вскоре заменили на пожизненное заключение. Но в действительности и здесь перевес был на стороне моего друга. Холмс представил четкие доказательства того, что Слейтер не мог совершить то преступление в скромной съемной квартире в Глазго. Кампания в защиту невинно осужденного человека завершилась его освобождением после восемнадцати лет тюрьмы. Как жаль, что из-за упрямого нежелания властей пересмотреть дело Холмс не успел порадоваться восстановлению справедливости.

Ему крайне редко не удавалось добиться оправдания для своего клиента. А если так случалось, то лишь потому, что подзащитный отказывался следовать его советам. Самым известным и упрямым нашим клиентом по праву можно назвать покойного мистера Оскара Уайльда, посетившего нашу обитель на Бейкер-стрит ветреным февральским днем 1895 года.