Аманда Скотт - Код Майя: 2012

С другой стороны камина ему ответил Эдуард Уэйнрайт:

— Тут нечего стыдиться. Еще никому не удавалось сосчитать камни в древних кругах, они созданы не для наших глаз. В своем сне вы входили внутрь могильного кургана?

Оуэн поднял голову.

— Так это могила? Мне приходила в голову такая мысль; внутри я видел кости людей и лошадей. И в каждом сне я входил в туннель. Там царила полнейшая темнота, тем не менее я все видел словно днем; так сон и голубой камень меняли мое зрение.

Он начал делать другой рисунок, теперь Оуэн пытался изобразить курган изнутри.

— Могила, как вы ее называете, длинная и узкая, если не считать два тупиковых ответвления у самого входа. Если смотреть сверху, получится крест с короткой горизонтальной перекладиной. Ниша, предназначенная для живого камня, находится в дальнем конце, внутри стены. Мне ни разу не удалось разглядеть ее как следует, но у меня создалось впечатление, что она именно такого размера и глубины, чтобы живой камень находился возле поверхности земли, оставаясь под защитой скалы.

Он закончил рисунок кургана как снаружи, так и изнутри, начертил стрелу, направленную в сторону ниши, и написал возле нее короткую фразу. Потом повернул поднос и показал рисунок Эдуарду Уэйнрайту.

— Я бы не хотел торопить вашу смерть, но если это поможет вам завершить главный труд вашей жизни, для вас это будет благом.

— Так оно и есть. — Глаза Уэйнрайта загорелись новым огнем. Он посмотрел в сторону Марты Хантли. — Для этого мы жили, ты и я. Пришло время откровения.

Марта молча встала и со свечой подошла к камину, где продолжали пылать огромные дубовые поленья.

Чтобы ослабить такой огонь, требовалось немалое умение, которое приходит только с практикой. Наконец, когда ей удалось отодвинуть в сторону поленья, Марта поплотнее запахнула подол юбки, опустилась возле камина на колени и устроила маленькое чудо, просунув руку вниз, в полость между камнями. Оуэн поднес свою единственную свечу поближе и в ее свете понял, что все обошлось без всякого чуда — просто у Марты была очень тонкая рука. Единственный камень внутри камина уравновешивал рычаг — стоило его убрать, и один конец рычага поднимался вверх, а другой опускался, оставляя проем, в который можно было просунуть руку.

Марта вытащила из тайника пергаментные свитки, перевязанные бечевкой из конского волоса. Она несла их так, словно у нее в руках были кости давно умершего святого, которые могли в любое мгновение рассыпаться в прах. Присев рядом с отцом, она с благоговением положила свитки ему на колени.

Он быстро их рассортировал, а потом кончиком гусиного пера поднял один и передал Оуэну.

— Вы не окажете мне честь, вскрыв этот свиток?

— А вдруг я его испорчу? Свиток выглядит ужасно древним, у меня нет опыта работы с такими вещами.

— Он создан для таких, как вы. Даже если свиток рассыплется от вашего прикосновения, он сослужит свою службу. Однако будет лучше, если вы проявите осторожность. Чтобы им смогли воспользоваться те, кто придет после вас.

Оуэн затаил дыхание, но понял это только после того, как открыл свиток. Нетвердой рукой он развязал бечевку и развернул пергамент. Тот оказался более мягким, чем Оуэн предполагал, и не ломался на сгибах, а развернулся в лист длиной с его предплечье. Перед его глазами появился начертанный углем пейзаж.

Первым все понял Фернандес де Агилар, наклонившийся над плечом Оуэна.

— Это то самое место… Седрик, это же воплощение твоего сна!

Рисунок был сделан углем и подкрашен охрой и известью, а также оксидом меди, разведенным в воде, или белке яйца, или в чем-то подобном, из-за чего краски со временем потускнели.

Это было то самое место, которое пытался изобразить Оуэн. Как и прежде, число камней сосчитать не удавалось, словно свет от камина колебался всякий раз, когда Оуэн на них смотрел. Взгляд его привлек курган, поскольку он не был пустым и тихим, каким он его увидел в первый раз, — здесь его окружала толпа, а какой-то мужчина поднял зажатый в руке посох. Оуэн наклонился поближе к огню, а потом отодвинулся назад.

— Сколько лет этим свиткам? — хрипло спросил Оуэн.

— Они находятся в моей семье немногим больше ста поколений, — сказал Эдуард Уэйнрайт. — Я мог бы назвать имена предков, но боюсь, что моя жизнь закончится прежде, чем я завершу чтение списка. Когда-нибудь, если у вас возникнет такое желание, Марта это сделает для вас.

— В нашей семье мы также можем назвать имена наших предков, владевших голубым камнем. Это было первое, что я узнал от своей бабушки. Повторение всех имен занимало полдня.

— Конечно, ведь вы хранитель, и ваша линия не прерывалась, как и наша. Мы — ходящие по тайным тропам. Нам выпало сохранять жизнь в древних местах. Так почему же вы спросили о возрасте рисунка?

Произошло маленькое чудо, и Оуэн сумел ответить.

— Мне показалось, что я узнал себя. Теперь я посмотрел более внимательно и увидел лишь человека с седыми волосами — им мог быть любой с моим ростом и сложением. Приношу свои извинения.

Он положил два рисунка рядом, свой и более древний.

— Не вызывает сомнений, что здесь изображено одно и то же место, но даже сейчас непонятно, где именно оно расположено.

Уэйнрайт изумленно взглянул на него.

— Конечно нет! Если бы вы знали, то могли бы невольно его назвать. Только в том случае, если камень и знание о месте находятся отдельно, мы остаемся в безопасности в мире, где огонь и пытки используют, чтобы добыть правду у тех, кто не желает с ней расставаться.

Он взял старый рисунок и принялся аккуратно его сворачивать.

Вам, как и прежде, не нужно ничего знать. Пройдет много лет, прежде чем камень нужно будет туда доставить, чтобы сформировать сердце зверя, который восстанет из земли. Так мы поступали еще до рождения Христа, мы, кто ходит по тайным тропам, сохраняя знание до тех пор, пока людское зло не вынудит защищать землю. Ваша задача состоит в том, чтобы спрятать череп настолько надежно, чтобы всякий, кто захочет его уничтожить, отчаялся его отыскать, однако вам следует оставить подсказки, которые позволят нужным людям найти его и доставить сюда.

Глаза у Эдуарда Уэйнрайта были такими же серо-стальными, как и у его дочери. Он использовал их, как фехтовальщик свою шпагу, чтобы удерживать Оуэна.

— Вы знаете, что живой камень следует положить на каком-то расстоянии отсюда?

— В том месте, где белая вода. Моя бабушка описала его мне, а мудрый француз говорил о нем очень давно, в лето моей юности, чтобы я мог понять, почему она так поступила.

— Оно недалеко отсюда? Вы можете отправиться туда прямо сейчас?

— Если потребуется, хотя путь туда будет нелегким, если нам придется путешествовать тайно. Нам нужно в Йоркшир, туда, где я вырос, а это десять дней пути.