Иван Любенко - Тень Азраила

Бывшему присяжному поверенному не раз приходилось посещать анатомические театры, покойницкие, мертвецкие, бывать в прозекторских или препаровочных кабинетах, но то, что предстало перед его глазами, трудно поддавалось описанию. В маленькое окошко комнаты, куда его провел смотритель, едва проникал солнечный свет. На подоконнике роились черные мухи. Огромные сколопендры ползали по потолку. Трупы лежали ненакрытые, вповалку и в несколько рядов. От сильной жары многие уже начинали разлагаться. Приторно-тошнотворный запах гнилой человеческой плоти пропитал стены.

Старик приблизился к крайнему топчану и указал рукой на измазанное в грязи окровавленное тело. Увидев Байкова, статский советник невольно поморщился. Смотреть на это было страшно. На долю драгомана выпали нечеловеческие испытания. Его подвергли одной из самых жутких восточных пыток. Переводчику отрезали часть носа, пробили иглой перегородку и вставили нитку из грубой козьей шерсти. Часть ее до сих пор торчала из окровавленного отверстия. Стоило лишь легонько потянуть за нить, и человек испытывал невыносимую боль. Слезы текли ручьем вместе с кровью и заливали глаза. Таким способом, просунув бечеву через носовой хрящ верблюда, чарвадары усмиряют диких самцов. И самый бешеный из дромадеров становится послушным и кротким, как преданная дворняга. Кроме этого на тыльных сторонах ладоней покойного зияли кровавые раны. Смерть, по всей видимости, наступила от выстрела в голову. Пуля вошла в правый висок. От ее удара правый глаз почти вылез из глазницы. Вся область вокруг него представляла сплошной кровавый синяк.

– Да будет душа его в раю с Магометом! – пробормотал на фарси старик.

– Инша-алла! – машинально ответил Клим Пантелеевич.

Вынув из кармана золотую турецкую лиру, он сунул ее привратнику и сказал по-персидски:

– Вымойте тело и оденьте. Вещи вам привезут сегодня же.

– Бе-чешмь, ага-джун, бе-чешмь [101], – благодарно кланяясь, лепетал смотритель морга.

Ардашев зашагал к выходу.

«Форд», будто ворон, отливал на ярком солнце черным цветом. Машина накалилась до такой степени, что ручка стартера жгла ладони даже через перчатки.

«Надобно вновь встретиться с судебным следователем и выяснить обстоятельства происшествия», – рассуждал дипломат, садясь за руль урчащего автомобиля.

И вновь статский советник катил по Тегерану, время от времени нажимая на кнопку сигнала на руле. У здания суда толпилась своеобразная иранская публика. Это были далеко не те лица – разодетые дамы и довольные жизнью ставропольские господа, – которые заранее запасались билетами, чтобы попасть в судебную камеру на слушание дела с участием знаменитого присяжного поверенного Ардашева. Здесь стояли только мужчины. На их лицах читалась печать грусти и обреченности. По всей видимости, у массивных дверей адлие собрались родственники кого-то из подсудимых.

Заглушив мотор, Клим Пантелеевич быстро поднялся по каменной лестнице на второй этаж. Уже знакомая дверь в следственную камеру была открыта.

Судебный следователь, утонувший в дымном тумане, устало поднял голову. Указав дипломату на стул, он проронил:

– Я не сомневался, что вы вернетесь.

– Когда караван поворачивает назад, впереди оказывается хромой верблюд, – щеголяя тюркско-иранским выговором, сыронизировал Ардашев.

– О! Вы прекрасно говорите на фарси! – изумился Мохаммед-Таги и, бегая глазами по сторонам, спросил: – Вероятно, вам небезынтересно знать, что случилось с вашим соотечественником?

– Безусловно. Я хотел бы ознакомиться с медицинским заключением, протоколом осмотра места происшествия и взглянуть на фотографии.

– Надеюсь, вы понимаете, что, пока идет следствие, я не имею права посвящать вас в детали этого дела?

– Однако в назмие меня заверили в обратном.

– А при чем здесь полиция? Она не имеет к следствию никакого отношения. Хотя, – он ухмыльнулся, – мы всегда можем договориться

– В данном случае у меня в этом нет нужды, – холодно выговорил Клим Пантелеевич. Проткнув следователя острым, как пика, взглядом, он молчал, выдерживая небольшую паузу.

На этот раз статский советник решил поступить вопреки устоявшемуся правилу. Ему, как и любому нормальному человеку, просто надоело раздавать взятки направо и налево за то, что и так были обязаны предоставить. В Персии же лихоимство и вовсе не являлось преступлением. Это считалось нормой жизни. И потому каждый иранец мечтал дослужиться до такого чиновничьего поста, который позволял бы ему получать солидный анам без особых забот. Но как бы парадоксально это ни звучало, именно в этой стране каждый мздоимец благоговел перед посетителем, а тем более перед иностранцем, умеющим настойчиво добиваться своей цели без пресловутого «тумана на анам».

Наконец Ардашев сказал:

– Соблаговолите заметить, что, во-первых, зверски убит русский подданный. Как вы знаете, перед смертью его подвергли жесточайшим пыткам. Во-вторых, это уже не первое преступление, совершенное в отношении дипломата Российской империи. В-третьих, я, так же как и вы, уполномочен своим правительством вести расследование. В-четвертых, в случае вашего отказа посол России будет вынужден заявить ноту протеста министру иностранных дел Персии.

– Возможно, вы и правы, – надевая зачем-то очки, недовольно проронил следователь, – однако мне пока не поступало указание от вышестоящего начальства об ознакомлении вас с материалами дела. Если таковое распоряжение появится, то я извещу вас незамедлительно.

– В таком случае извольте сообщить место обнаружения трупа.

Чиновник вздохнул, поднес трубку ко рту и пояснил:

– Тело нашли в заброшенном караван-сарае, неподалеку от кладбища, за кварталом «красных фонарей». Утром на покойника наткнулся странствующий дервиш.

– Вам больше нечего добавить?

– Все остальное вы сами уже озвучили. И я искренне преклоняюсь перед вашей проницательностью. К сказанному я могу присовокупить всего несколько пустяковых фактов: убитый лежал на спине, распластав руки, как ваш Христос, с прибитыми к доске ладонями; часть носа у него была отрезана, а в остаток хряща продели веревку. Смерть наступила от выстрела в голову. Рядом валялся пистолет – семизарядный «зауэр». На нем имелись отпечатки пальцев потерпевшего. Других следов мы не нашли. Сделав несколько затяжек, он закончил: – Вы, конечно, можете туда съездить, но, поверьте, от этого не будет никакого проку, только время зря потеряете. Все, что нужно, уже сфотографировано. После нас там побывала куча любопытных бездельников. Их в той округе как шакалов в горах. Так что будьте осторожны.

– Благодарю за предупреждение. Но позвольте узнать, когда наступила смерть?