Николай Свечин - Туркестан

– Бухарская еврейка. Но хороша, чертовка!

Еще он называл встречающиеся по пути мечети и мазары [33], но запомнить это новичкам было положительно невозможно.

Наконец оба экипажа остановились на улице относительно тихой. Перед домом из обожженного кирпича дежурил сарт в полицейской форме. Над входом красовалась надпись: «Полицейское управление туземной части города Ташкента».

Иван Осипович крикнул: «Я быстро!» и со счастливым лицом побежал не в дверь, а в калитку. Через пять минут, как и обещал, он уже садился обратно в тарантас.

– Слава Богу, дома все благополучно! Поехали!

И тут же принялся объяснять:

– В туземном Ташкенте только семнадцать улиц имеют названия. Официальные, утвержденные городской думой. Это самые главные, те, что ведут к воротам. Сейчас мы с вами на улице Джаркучинской, а въехали в город по Самаркандской. Я тогда еще сказал, что это одни из двенадцати ворот. Виноват – соврал! Их осталось десять. Двое ворот генерал Черняев снес к чертям вместе со стеной. Чтобы оставить Ташкент без защиты.

– А остальная крепость по-прежнему цела? – удивился Титус. – Какого же она должна быть размера, чтобы укрыть сто тысяч человек?

Капитан кивнул:

– Крепость знатная! Длина стен – двадцать четыре версты! Со стороны русского города ее разрушили, но остальная часть цела. Однако сарты уже давно разбирают ее по кирпичику для домашних нужд. А мы намеренно смотрим на это сквозь пальцы. Пусть хоть всю растащат! После холерного бунта русская администрация стала относиться к таким вещам иначе. Без стены азиатские кварталы будет легче взять штурмом в случае чего…

Тарантас весело бежал по улицам, потом перевалил по мостику через глубокий арык. И словно оказался в другом мире! Негоцианты от неожиданности даже вскрикнули.

– Вот, господа, мы и в русском Ташкенте, – довольно констатировал Скобеев. И тут же сделал строго-торжественное лицо и откозырял кому-то. Лыков оглянулся. Два солдата в белых рубахах с малиновыми «стрелковыми» погонами стояли во фрунт.

– Проехали казармы Первого Туркестанского стрелкового батальона, – словно оправдываясь, пояснил капитан. – Помнят еще меня там… – Голос его смягчился.

– А почему вы ушли из строя в полицию? – полюбопытствовал Лыков.

– Попросили серьезные люди. Никто из офицеров идти туда не хотел. Сами знаете, как к нам относятся! А надо служить… Я от трудностей никогда не бегал. Мой принцип такой: куда начальство поставило, там и будь. И потом, жалование выше. Еще есть возможность выслужить подполковника. Должность-то седьмого класса! В армии сейчас не выслужишь. Ну и… Содержание две тысячи, квартира натурой, тысяча сто на канцелярию и переводчика. Последний мне не нужен, я знаю оба местных языка, а экономию присоединяю к канцелярским расходам. И еще двести рублей в год на разъезды. Получается по армейским меркам просто роскошно! А буду в отставку выходить, может, и полковника дадут…

– Очень переживали, когда переходили?

Иван Осипович покосился на Алексея, словно хотел сказать: ну чего ты в душу лезешь? Но не обиделся и ответил:

– Сначала да, крепко меня взяло. Ночей не спал. Строевая служба мне нравилась. Потом привык. Здесь тяжело, скучать некогда. Языки надо понимать, нравы. С влиятельными туземцами дружбу водить, если хочешь знать, что происходит на вверенной территории. Туземный Ташкент – это целый мир… Я до сих пор еще не во всех махалля побывал. Но служба затянула, стало получаться. А как стало получаться, стало и нравиться. Сделался лучшим сыщиком Туркестана! Пока вы, Алексей Николаевич, не приехали.

Лыков удивился, хотел спросить, при чем тут его приезд, но полицмейстер велел кучеру остановиться.

– Господа, надо расставаться, – объявил он. – Жаль, право! Я уж к вам привык. Но мне пора к начальству с отчетом.

И Скобеев кивнул на дом с надписью «Управление начальника города Ташкента».

– Вы сейчас сворачиваете за угол, направо. Это будет улица Романовская, одна из главнейших. И катите по ней саженей двести, пока не увидите номера «Восток». Не буду врать, что они хорошие, но лучше все равно нет. Заселитесь, перекусите, чем-нибудь займитесь. А часа через три я вас заберу, и отправимся гулять. Ну, не прощаюсь!

И капитан ушел, ведя перед собой арестованных туземцев. А торговые люди поехали заселяться.

Гостиница «Восток» действительно оказалась вполне заурядной. Одноэтажное деревянное здание насквозь пропахло жареным луком. Двухместный номер поражал спартанской обстановкой. А воду в рукомойнике не меняли недели две… Брали за такой собачий угол три с полтиной в сутки!

Алексей с Яном разложили вещи. Попрыскали вокруг одеколоном от клопов. Вот и приехали… Первым делом хотелось в баню. Они стукнули в стену и предложили Христославникову сходить помыться. Тот отказался: куда девать портфель с наличностью? И приятели пошли вдвоем. Коридорный сказал, что лучшие торговые бани держит сарт Дадамухаметбаев и находятся они возле Городского сада. На требование вызвать извозчика ответил: их в Ташкенте и без того мало, а в полдень они прячутся, ждут вечера.

Лесопромышленники отправились пешком. И были поражены. Не то что ни одного извозчика, но даже прохожих не видать! Пустой, словно вымерший город. Духота невыносимая. А вдали, будто в издевку над людьми, белеют снежными шапками Чимганские горы…

Они чуть было не вернулись. Где эти чертовы бани? Спросить-то не у кого! Но пошли наугад, держа курс на юг. Вскоре им попался несчастный городовой, изнывающий в тени. Выслушав приезжих, он зорким оком усмотрел в конце Воронцовского проспекта одинокую пролетку. Подозвал ее свистком и велел отвезти господ, куда прикажут.

Извозчик оказался из русских. Благообразный, с жестяным номером на пролетке, и сам экипаж довольно чистый. Не как в Варшаве, конечно, но более-менее… Тариф, к удивлению Лыкова, был точь-в‑точь варшавским: 20 копеек в один конец, независимо от расстояния. Приятелям не улыбалось возвращаться в номера по жаре, и они предложили дяде их дожидаться. Тот мигом вынул прейскурант и зачитал: один час обычной езды стоит 40 копеек. Так и порешили.

Бани Дадамухаметбаева помещались в конце Уратюбинской улицы, на берегу арыка Чаули. Тихо, чистенько… В дворянском отделении ни души. Заплатив по полтиннику, Алексей с Яковом отдались в руки туземных парильщиков. Быстро выяснилось, что те замечательно освоили приемы русского банного дела. Через час гости, щурясь от удовольствия, пили ледяной квас. Подошел распорядитель и поинтересовался, не желают ли господа по хорошей бабе? Имеются сартянки, татарки и одна еврейка. Можно достать и русских, но их надо заказывать, а эти под рукой.

Друзья отказались. Благодаря их предусмотрительности обратная дорога далась легко. Извозчик, почуяв добычу, занял позицию под окнами «Востока». Приезжие, и при деньгах – вдруг куда захотят?