Николай Свечин - Туркестан

Про Кокоткина и Ларионова Исламкуль ничего не знал. Но учитывая, что землю скупала мать подъесаула, дела его были плохи. А вот генерал-лейтенанта пока ничто не обличало. Если только его подчиненные не захотят одни идти на каторгу, без привычного руководства!

Картина стала понятной. Лыков и Скобеев поехали к правителю канцелярии. Тот выслушал доклад и воскликнул:

– Слава Богу! Я в вас не ошибся!

Оказалось, что ревизор уже едет через Голодную степь и завтра будет в Ташкенте. Колесо закрутилось с удвоенной скоростью. Дом ишана Ходжи Сеидова еще с вечера был оцеплен солдатами. Они никого не впускали и никого не выпускали. Сбежавшийся народ стал шуметь. Пристав участка, в котором находилось имение ишана, дал толпе разъяснения. Ищут убийцу и изменника Исламкуля, который служил при Сеидове, сказал он. К самому пиру у властей претензий нет. Толпа разошлась…

Помощник командующего войсками округа, старый боевой генерал-лейтенант Козловский вызвал к себе окружного интенданта Ларионова. Протянул ему бумагу и сказал:

– Ознакомьтесь, ваше превосходительство.

Это оказался приказ по военно-окружному управлению. В нем предписывалось отбыть на закупку фуража капитану Веселаго и подъесаулу Кокоткину.

– Но, ваше превосходительство, оба офицера заняты важными текущими делами! – возразил Ларионов. – Разрешите, я быстро подберу других!

Козловский выслушал и ответил с презрением:

– Делайте, что приказано, ваше превосходительство!

Интенданты кое-как собрались и выехали к месту необъяснимо срочной командировки. В трех верстах от города их арестовали. Офицеров поместили на гауптвахту все того же Первого батальона. Места там уже не было, и раздраженный командир прибыл объясниться с правителем канцелярии. Тот выслушал претензии вполуха. Батальонер, заслуженный полковник, не дождался вразумительного ответа и рявкнул:

– Или вы еще кого-то хотите нам подсадить?

– Ну, возможно, генерал-лейтенанта Ларионова, – ответил Нестеровский. – Этот вопрос сейчас решается…

Полковник надел фуражку кокардой набок и тихо вышел вон…

Ночью при свете факелов туземные могильщики вскрыли склеп Абдула Касым-хана на кладбище Ак-бава. Биш-Агачскую улицу перегородили патрули. Коллежский асессор Умидов, полковой врач Пятого Оренбургского казачьего полка, с соблюдением мусульманских ритуалов изъял прядь волос святого. За его действиями внимательно наблюдал арык-аксакал Карымдат-ходжа. Прямо с кладбища эти два человека поехали в военный госпиталь. Через два часа Умидов уверенно заявил аксакалу:

– Полиция права! Определенно, шейх был отравлен мышьяком!

После этого аксакалу устроили встречу с Исламкулем. И тот повторил свой рассказ в части, касающейся смерти знаменитого ишана.

В четыре часа утра караул сообщил мюридам Ходжи Сеидова новость: начальство разрешило выпустить шейха на молитву в ближайшую мечеть Караташ. Но в сопровождении не более чем трех человек! Вскоре ишан вышел, торопясь успеть на первый намаз. И был тут же арестован. Охрану обезоружили, надавали тумаков и вернули обратно в дом. А когда рассвело, туда вошел Лыков вместе с воинской командой и начал обыск.

Через час перед домом ишана вновь собралась толпа возмущенных туземцев. Ее подстрекали мюриды. Но неожиданно для них подъехали два полицейских экипажа, один был с поднятым верхом и закрытым фартуком. Из первого экипажа вышел Карымдат-ходжа и обратился к людям с разъяснением. Он объявил, что полиция раскрыла убийство, и кого – святого человека, Касым-хана! Его отравил собственный ученик, чтобы завладеть местом и деньгами пира. Доктор-мусульманин изъял волосы жертвы и изучил их. И то, и другое было сделано в присутствии и под надзором арык-аксакала. И наука доказала, что в волосах много ядовитого вещества.

Мюриды закричали, что это все обман и старик куплен властями. Или он диванарак, тронутый. Ишан Ходжа Сеидов был любимым учеником, хальфой Касым-хана и по праву стал его преемником. А продажного аксакала надо побить камнями!

Карымдат побледнел, но твердо отвечал, что у него есть свидетель. Толпа закричала: давай его сюда, пусть расскажет, что знает! Мюриды посмеялись. Какой еще свидетель? Что несет этот старик? Так они смеялись, пока из второго экипажа не вышел Исламкуль.

Эту личность знали многие, и рассказ мутагама решил исход дела. Настроение толпы резко поменялось. Сарты ловили и били мюридов Сеидова и просто домочадцев. Послышались призывы казнить убийцу пира. Даже стали собираться в колонну, чтобы пойти к дому начальника города. Тут вмешался Скобеев. Он объявил, что власти начали следствие. Назначат суд, и виновных в смерти Касым-хана посадят в зиндан. Суд будет открытым, все желающие смогут прийти на него. А сейчас лучше разойтись и не мешать дознанию.

Так что Лыков доканчивал обыск уже в тишине. Внутреннее устройство туземного дома он знал неважно, но на помощь ему пришел Иван Осипович. Вдвоем они провозились в обширном имении Сеидова полдня. Нашли много денег и оружия, обширную переписку на арабском и персидском языках, процентные бумаги и облигации, золото в слитках. А еще три пуда маковой соломки! В подземной комнате обнаружили сидящего на цепи человека. Это оказался хлопковый делец из Коканда. Несчастного похитили и вымогали за него выкуп!

Прямо с обыска сыщик и полицмейстер отправились к начальству. Приезд ревизора из Петербурга не изменил привычек генерал-губернатора. Барон Вревский, как всегда, отдыхал на Чимгане, и краем по-прежнему управлял Константин Александрович Нестеровский.

Капитана и отставного надворного советника уже ждали. Они представились худому и болезненному господину с погонами инженер-генерала. Тринитатский сидел за столом. Он едва кивнул на приветствие, закрыл глаза и стал перебирать стариковскими бесцветными губами. Прошло несколько минут, вошедшие так и стояли посреди комнаты, недоумевая. Лыков начал злиться. «Старый пердун! – думал он. – Этот наревизует!» Вдруг генерал открыл глаза и поглядел на сыщика насмешливо, словно прочел невежливые мысли. Алексею даже показалось, что ревизор ему сейчас подмигнет.

– Лыков, Лыков… А не вы ли в восемьдесят шестом году приняли участие в секретной экспедиции в горный Дагестан? Под начальством барона Таубе.

– Я, ваше высокопревосходительство.

Генерал живо повернулся к правителю канцелярии:

– Тогда военный министр представил чиновника МВД, вот этого Лыкова, к Анне второй степени с мечами. Государь усомнился. Командовавшего отрядом офицера, Таубе, вызвали на министерский совет и заслушали. После чего единогласно поддержали представление Ванновского [78].

Лыков удивился. Барон Витька никогда не рассказывал ему об этом заседании… А Иван Осипович покосился с укоризной: у тебя шейный орден с мечами, и молчал!