Макс Кратер - Последний еврей Багдада

Ферзан не понимал, как греки смогли улизнуть. Место, где доносчику назначили встречу, заранее подготовили. Всего разместили три группы захвата. Ночью разукрасили мелом одну из стен. Еще похабную надпись, издевательскую по отношению к местному сатрапу, пририсовали. Ее закрашивала первая группа. На другом конце площади разобрали часть плит. Там под видом рабочих работала вторая. Третья же сидела за столами, прикинувшись пьяными. Семь лучших агентов! Специально привезены из Персеполя [40] Персеполь — дословно — «Город персов». Столица державы Ахеменидов. Располагался на территории современного Ирана. . Ни один из них вавилонской шушере неизвестен, и каждый при этом стоит троих. Более чем достаточно, чтобы арестовать парочку негодяев. И вот ведь как все повернулось!

Поначалу-то повезло. На встречу пришел не один, а двое. По внешнему виду ясно, что эллины. Старший — один в один тот самый прохвост, которого царский посланник видел на ночном сборище. Агенты правильно сообразили, что брать нужно в первую очередь именно его. Юнец представлял меньший интерес, да и сопротивления, в итоге, почти не оказал. Но на месте оказался еще и третий, который в общем-то и спутал все карты. Если бы остальные подбежали сразу, то все бы могло пойти иначе.

А что теперь? Осведомитель убит. Греки сбежали. А еще эта женщина, которая пела. Не было ли это тайным знаком, предупреждающим об опасности? Когда завертелась вся эта кутерьма, она сбежала. Поди, разыщи ее теперь в полумиллионном Вавилоне. Как же он ненавидел этот город!

Подошел Макута. Встал рядом, склонил голову в ожидании распоряжений.

— Возвращаемся к первоначальному плану, — произнес царский посланник, — и постарайся на этот раз не облажаться, иначе ответишь разом за все.

Ферзан не знал этого, но те, кого он так истово стремился поймать, в тот момент, когда царский чиновник разглядывал место побоища, находились совсем недалеко от него. Перемещаться по плоским крышам не составляло никакого труда, но Элай решил, что разумнее на них же и переждать шумиху. Со стороны площади Живота еще какое-то время раздавались крики. Кто-то командным голосом отдавал приказы об организации погони. Трое греков сидели, прижавшись спинами к шершавой стене. Исполнительные, но бестолковые преследователи, громко стуча деревянными сандалиями, пробежали мимо.

— Почему не предупредил? — коротко спросил Элай Рыжего Грека, когда опасность миновала.

— Это я-то не предупредил!? Да я сигнализировал, как только мог. Сначала за ухом тер, как чесоточный, затем башкой мотал, так что люди даже оборачиваться стали! А когда эти двое к тебе сзади бросились, я свистел. Ты вообще был в отключке.

— Да? — встряхнул головой Элай, как бы отгоняя все еще преследовавшее его наваждение, — я немного отвлекся.

— Немного?! Ты пялился на эту поющую бабу, а на меня даже ни разу не взглянул. Нас чуть не сцапали!

— Просто задумался.

— Раньше с тобой такого не случалось. Если тебе нужна эта девка — так и скажи. Я прикажу, ее доставят в лучшем виде. Но так подставляться из-за какой-то дуры я не собираюсь.

— Не смей так ее называть, — Элай схватил Леона за испачканный гимантий.

— О! Что я слышу. Уж не влюбился ли ты? Самое время!

— Просто она красиво пела, — произнес аптекарь, отпуская край одежды.

— Ну да. Собирала пожертвование своим богам, — ухмыльнулся Леон, — надеется, наверное, что они помогут вернуть пропавшую дочурку.

— А Воску зачем? — спросил, видимо, начавший постепенно приходить в себя Элай. По крайней мере, этот вопрос показался Рыжему Греку первым осмысленным из тех, что задал начальник.

— Так он и предал, — отозвался Леон. — Когда колотил кружкой по столу, это был сигнал, что нужные люди за столом рядом с ним. Облаву устроили мастерски. И не местные это были вовсе. Приезжие. Местных мои бы люди опознали.

— Когда ты догадался, что это ловушка? — спросил Рыжего Грека начальник.

— Да прямо перед тем, как они накинулись. До прихода Воски, мои люди все осмотрели. На одном конце двое оттирали нарисованные ночью фаллосы. Не сказать, что медленно работали, но без особого энтузиазма. На другом — эта троица заделывала дыру в дороге. Никто подозрений не вызвал. Даже те, что рядом с вами сидели. Когда Воска постучал по столу, эта парочка начала переглядываться с другими. Несколько кивков, и все понятно стало.

— Значит, Воска мог лгать, и теперь мы по-прежнему не знаем ничего ни о выступлении войск, ни о сроках отправки слонов. Надо начинать все заново. Ты, Фаон, отправляйся в квартал к кожевенникам, потрись там — дескать собираешься заказать бурдюки и интересуешься ценами. Затем также выясни про фураж и остальное. Проверь все. На тебе, Леон, сбор всей информации о египтянке. И без возражений!

Рыжий Грек недовольно скривился.

— Ты считаешь, — продолжил Элай, — что сигнал подал Воска, когда стучал по столешнице. Возможно, так оно и было. Я же не исключаю, что сигналом к нападению могла стать песня этой женщины. Она уже не первый раз оказывается рядом со мной в самые ответственные моменты. Надо перестраховаться. Ее не трогать. Просто аккуратно выяснить все, что известно о ней самой и о ее пропавшей дочери. Где живет, с кем встречается и так далее. Не мне тебя учить. Я займусь тем ловкачом, что нам противостоит.

— И как ты выяснишь, кто он? — спросил Фаон.

— Думаешь, только на нас работают предатели?

Дощатая дверь по ту сторону занавески захлопнулась. Точно такую же, расположенную зеркально, Элай запер, как только вошел. Глухо стукнула задвижка, и теперь в помещении их было двое.

— Сегодняшняя облава на площади, — сразу спросил грек о главном, когда под таинственным посетителем скрипнул топчан, — там были люди Ферзана. Почему ты не сообщил заранее?

— Как же, как же, — отозвался шипящий голос из-за полотняной перегородки, — змея едва не проглотила лягушку.

— Ты пытаешься оскорбить меня!? — вспылил обычно сдержанный Элай.

— И в мыслях не было. Ты просто не знаешь о том, что приближенные за глаза зовут Ферзана щитомордником. Из-за формы его носа, а также за хитрость, изворотливость и умение быстро пожирать врагов. А вас, эллинов, он сам как-то назвал лягушками. Якобы вычитал в одной из книг, написанных вашими мудрецами, что греки расселились по берегам морей, как лягушки вдоль границ болота [41] «…как лягушки вдоль границ болота» — «Мы теснимся вокруг нашего моря, словно муравьи или лягушки вокруг болота» — эти слова Платон приписывает Сократу. . Не думал, что сравнение с ними покажется тебе обидным.