Макс Кратер - Последний еврей Багдада

— Тебя он видел сначала на ночном празднике. Так что знает теперь в лицо. Двух, что были с тобой на площади Живота, — тоже. Ферзан предполагает, что вас больше. Чтобы одновременно напасть на маяк и плотину, нужно никак не меньше пяти человек. Он всех вас уничтожит. Найдет способ.

— Или мы его, — спокойно произнес Элай.

— Не смеши. Щитомордника круглосуточно охраняют несколько десятков бессмертных. Они всегда начеку и не знают усталости, так как меняются через равные промежутки времени. О его безопасности пекутся тщательнее, чем о безопасности этого шута-сатрапа.

— На ночном празднике он был без охраны. Надо вновь его куда-нибудь выманить, — сказал грек, — и ты мне поможешь.

Вновь повисла пауза. Первым прервал молчание Элай.

— Не желаешь смерти Ферзану? Чем-то ему обязан? Ты на него работаешь, и твое будущее зависит от этого?

— Ничего подобного, — поспешно отозвался Пепе, — о своем будущем я позабочусь сам. Напротив, его гибель была бы мне, наверное, даже выгодна. Думал я не об этом, а о том, что теперь хочу в два раза больше, чем в прошлый раз. Взамен ты узнаешь, как можно убить Ферзана.

— Как убивать я знаю. Неплохой способ — разрубить от плеча до седла. Мне надо знать, как к нему подобраться, когда его никто не охраняет или когда количество охраны минимально.

— Именно это я имел в виду, — ухмыльнулся Пепе, — есть один способ. Но сначала — деньги.

В шепоте агента проскочили алчные нотки.

Элай подумал о том, что впервые он находится во власти своего осведомителя, а не наоборот. Пепе сам вышел на Атрея. Он прислал записку в портовую гостиницу, где тот жил. В ней содержалась очень ценная информация о времени прибытия по воде с севера торгового судна, перевозившего жалование для вавилонского гарнизона. Греки так и не воспользовались этой информацией из-за опасений попасть в ловушку. Атрей уехал из города на юг дожидаться каравана со слонами. Но Рыжий Грек и Фаон сведения проверили. Они в точности подтвердились.

Аптекарь раскрыл кошель и высыпал золото на застеленное грубой тканью ложе. Быстро пересчитал его.

— Сорок четыре монеты сейчас. Шестнадцать позже, — сказал он.

— Сегодня же. Пришлешь в место, которое я укажу. Пусть скажут, что для Пепе.

Элай подумал, что с радостью проткнул бы ножом человека, чья манера общения начинала приводить его в бешенство. Это было легко сделать, учитывая, что силуэт собеседника был отлично виден. Скрыться затем не представляло бы труда. Никто его лица не видел. Зато можно будет наконец-то узнать, с кем он имеет дело. Поборов первоначальный порыв, грек сгреб золото обратно в кошель, перебросил его за занавеску. Вслух произнес:

— Договорились. Я слушаю.

— Ферзан — большой любитель женщин, — похотливо хихикнул Пепе, — очень большой. Но местные бордели его не привлекают. Боится подцепить какую-нибудь заразу. Иногда мне кажется, что он с радостью отправил бы на тот свет местного сатрапа, будь у него, безродного, хоть какие-то шансы занять его место. И знаешь, почему? Из-за гарема. Говорят, что некоторые его обитательницы не уступают по красоте даже женам и наложницам Дария. Так вот, с недавних пор царский посланник повадился ежедневно после полудня наведываться в храм Иштар. Здешний обычай пришелся ему по вкусу. Он каждый раз уединяется с одной-двумя, а иногда и большим количеством посетительниц. Там есть во множестве беседки с мягкими ложами, устроенные исключительно для того, чтобы обеспеченные люди могли приятно проводить время с женщинами. Сопровождает его при этом лишь один слуга — его верный пес Макута. Он немощен и неуклюж, так что угрозы никакой не представляет. Вся остальная многочисленная охрана всегда дожидается снаружи, так как в храм нельзя входить с оружием. Это касается всех, даже самого Ферзана. Оскорбить местных верующих — это последнее чего бы он хотел. Такое в Персеполе даже ему не простят. От межнационального мира зависит спокойствие и в городе, и во всей стране.

— Храм Ишрат, храм Иштар, — стал повторят Элай, припоминая свои прогулки в то время, когда он изучал город, — там же огромная территория. Как мы узнаем, где его искать?

— Придумайте что-нибудь.

Идея Пепе казалась привлекательной. Риск был умеренным, а шансы на успех высокими. Лишаться такого информатора, — решил Элай, — преждевременно. Пусть даже приятным довеском к моральному удовлетворению, которое он наверняка бы испытал, пронзив его ножом, стала бы еще и существенная экономия денег. Доносчику он передал просто астрономическую сумму, еще и должен остался.

— Уж не думаешь ли ты сейчас о том, чтобы напасть на меня и забрать назад золото? — спросил Пепе.

Элай вздрогнул.

— Не советую этого делать, — продолжил агент, — мое тело защищено тончайшей тканью из прочнейших металлических колец. Купил в Бактрии у кочевников. Отличная вещь. Останавливает стрелу, выпущенную с расстояния десяти шагов, и выдерживает удар кинжала. Только синяк остается. К тому же я вооружен, так что исход поединка будет не в твою пользу, грек.

— Деньги меня интересуют в последнюю очередь, — пробурчал Элай. — Тебе платят не из моего кармана, а из того, в котором они вряд ли когда-нибудь закончатся.

— Я догадывался об этом. И это, пожалуй, единственная причина, по которой происходит наше взаимовыгодное сотрудничество. Если никто не наделает глупостей, оно таким же и останется.

— В прошлый раз я просил тебя собрать информацию о слонах.

— Я работаю над этим. Но эта тайна столь тщательно охраняется, что пока мне нечем тебя порадовать.

— Тогда это все.

Элай на несколько секунд замешкался, а затем все же произнес:

— Последний вопрос — та женщина на площади — она тоже из этих, как ты их назвал… «Уши царя»? Тоже работает на Ферзана? На меня накинулись, как только она запела.

Элай старался, чтобы его голос звучал как можно обыденнее, но он все же предательски дрогнул.

— Женщина? — переспросила тень на занавеске и повела плечами вверх, — я не заметил там никакой женщины. Деньги пусть доставят сегодня в таверну «У хромого верблюда», передадут хозяину и скажут, что для меня.

Когда дверь за Пепе закрылась, Элай мысленно отругал себя за неосторожность. Он посмел спросить о личном и тем самым показал, что уязвим.

Выйдя из комнаты, грек прошел коридором в полукруглый зал, где можно было задать вопрос Оракулу. Ответа полагалось ожидать с трепетом. Элай с сомнением относился к правдивости предсказаний именно вавилонского святилища. Расположенное в чужом краю, на чужой земле, в окружении чужаков могло ли оно сообщать истину? Но жрецы уверяли, что в алтарь вставлены несколько щепок священного дуба из рощи Додонского оракула [45] Додонский оракул — оракул при храме Зевса в городе Эпире на территории современной Греции. В древние времена соперничал с Дельфийским оракулом. Жрецы строили свои прорицания, интерпретируя шелест листьев священного дуба. , а это, как известно, наипервейшая гарантия, того, что слова богов не будут искажены.