Татьяна Романова - Сизые зрачки зла

– Слава Богу, вы не пострадали! – услышала она радостный голос Марфы, та протискивалась к Вере сквозь кусты, ведя за собой виновницу происшедшего – Ночку. Увидев странные движения хозяйки, Марфа замерла.

– Я нашла здесь что-то необычное, – крикнула ей Вера, сбрасывая верхние камни пирамиды. – Оставь коней, пожалуйста, и помоги мне.

Заинтригованная Марфа подошла ближе. Вера уже расчистила площадку перед пирамидой, а теперь сбрасывала камни, стараясь кидать их как можно дальше. Марфа стала рядом. В две руки они откидывали камни пока последний валун наконец-то не шлепнулся в кусты. Под камнями земли не оказалось, они скрывали толстые черные доски, сбитые в квадратную то ли дверцу, то ли крышку. С одной стороны к ней были прибиты черные железные петли, а с другой – заржавевшая от времени скоба.

– Что там? – Марфа произнесла вслух то, о чем подумали обе.

– Может, пастухи здесь погреб сделали?

– Так здесь всегда хлеб сеяли, скот никогда не пасли.

– Это при твоем отце, а до него?

– До него – я не знаю, – чистосердечно призналась Марфа и предложила: – Ну что, может, откроем?

– Давай вместе, – согласилась Вера. Они одновременно дернули за скобу. Крышка поднялась, открыв уходящий в темноту глубокий лаз. На локоть ниже поверхности земли маячила первая ступень лестницы. Смотреть в эту черную глубину было страшновато, а уж лезть вниз тем более. Вера почувствовала, как затряслись руки. Проклятая контузия давала себя знать.

– Нужно бы факел сделать, – нерешительно предложила Марфа.

Она достала из кармана клубок пеньковой бечевки, отмотала большой кусок и накрутила бечевку на выломанную из ближайшего орехового куста палку. Ей пришлось повозиться, высекая огонь, но бечевка на самодельном факеле все же занялась.

– Ну, я пошла, а вы уж здесь пока оставайтесь, – попросила Марфа, направляясь к лазу. – В случае чего – за помощью съездите.

– Ну, как же ты одна туда полезешь? А если там ужас какой-нибудь?

– Так все равно кто-то наверху должен остаться, для страховки.

Марфа осторожно поставила ногу на ступень, Дерево оказалось крепким, и она осмелела. Девушка встала на следующую ступеньку, а потом начала спускаться. Вера ждала, затаив дыхание. Наконец Марфа крикнула:

– Все, я стою на дне, только это не погреб, здесь как будто комната и коридоры в разные стороны.

– Я иду к тебе, – решила Вера.

Поняв, что если сейчас не сможет перебороть свой страх, то потом умрет от стыда, она поставила ногу на первую ступень, потом на вторую. Доски под ее ногами оказались крепкими и сухими, и ужас постепенно растаял, как туман под весенним солнцем. Вера одолела спуск и стала на твердый пол рядом с Марфой. Оглядевшись, она поняла, что ее помощница совершенно права: пещера смахивала на вестибюль, откуда расходятся три коридора.

– Марфа, так это же шахта! Я сама их не видела, но знаю, что в них добывают уголь и руду.

– А здесь что?

– Если бы здесь что-то добывали, то твой отец и ты, наверняка, знали бы об этом. Скорее всего, здесь вели добычу раньше. Но чего? Моему прадеду это имение пожаловали из казны за его геройство в войне с турками. Бабушка как-то обмолвилась, что Солита отошла короне после смерти последнего представителя графского рода. Получается, что этой шахтой не пользовались лет пятьдесят или более.

– Не похоже, чтобы эта лестница могла так сохраниться: за пятьдесят лет во влажной земле, она давно должна была сгнить, – не поверила Марфа.

– В любом случае, мы с тобой будем просто гадать, – практично заметила Вера, – давай лучше попробуем пройти по коридору. Можно двинуться направо или налево, выбирай.

– Лучше направо, – решила Марфа, подняла повыше факел и зашагала вперед. Вера двинулась за ней.

Коридор оказался широким и на удивление сухим, и воздух в нем был не затхлый, а легкий, с горьковатым ароматом. Девушки прошли уже шагов сто, а коридор все не кончался. И хотя боковых ответвлений они не видели, Вера предложила:

– Марфа, давай лучше вернемся обратно.

Помощница кивнула ей и повернула назад. Когда они добрались до лестницы, Вера с облегчением вздохнула. Она глянула на такой далекий светло-голубой квадратик неба и повернулась к Марфе, освещавшей факелом одну из стен.

– Ну что там, есть следы?

– Да тут все в следах, это помещение просто вырубили.

– Странно, я думала, что когда прорубают штольни, то их укрепляют бревнами, а здесь ничего нет, и следов того, что породу выбрасывали на поверхность, снаружи не видно. А ведь сколько ее нужно было вытащить, чтобы отрыть такие коридоры!

– Эту породу никто не стал бы выбрасывать, – отозвалась Марфа, рассматривая подобранный на полу маленький камешек.

– Почему?

– Потому что это – соль!

Впервые в своей жизни Вера не знала, что и сказать.

«Что я им скажу?» – мучилась Загряжская.

Она ждала свою самую близкую подругу и ее единственную племянницу, но обрадовать ей их было нечем. Императрица-мать отказалась принять графиню Чернышеву. Как теперь уже поняла Наталья Кирилловна, двор занял жесткую позицию: царская семья отказала родственникам всех заключенных.

Ее гостьи не заставили себя долго ждать, и четверти часа не прошло, как лакей доложил о прибытии графинь Румянцевой и Чернышевой. Наталья Кирилловна вздохнула и приготовилась к тяжелому разговору.

– Ну что, Натали, получилось? – вместо приветствия спросила ее подруга.

– И тебе здравствуй, Маша, и тебе, Сонюшка, – отозвалась старая фрейлина, поднимаясь навстречу гостям.

– Добрый вечер, тетя. Надеюсь, что добрый, – напряженно покашливая, поздоровалась Софья Алексеевна.

– Ну, так что? – повторила свой вопрос Румянцева, хотя и поняла уже, что ничего у ее подруги не получилось.

– Отказала!

– Это была моя последняя надежда, – вырвалось у Софьи Алексеевны.

– Зачем ты так говоришь? – рассердилась ее тетка. – Надежда остается всегда!

– А мне что делать? Я испробовала все, что мы смогли с вами придумать, но меня никто не хочет слушать! Более того, даже вчерашнее свидание с сыном оказалось последним: когда я уходила, надзиратель предупредил меня об этом. С восставшими все уже решено, их жены начали собираться в Сибирь.

– Безумие какое! – охнула Загряжская. – Молодые женщины, выросшие в заботе и богатстве, изнеженные – и вдруг поедут в Сибирь!..

– Ну, а я уже не молодая, в жизни многое повидала, поэтому могу сделать то же самое, никого не удивив.

Наталья Кирилловна испугалась:

– Опомнись, Софи, что ты говоришь! Ты там погибнешь. Разве твоему сыну от этого станет легче?

– И правда, Сонюшка, что ты задумала, а девочки как же?! – вскричала Румянцева.

– Вера уже сейчас может полностью меня заменить, а Надин я оставлю на вас, ее пора вывозить. Любочку заберу в Москву и поручу ее кузине Алине – та одинока и бедна, она будет рада пожить в нашем московском доме. Я оставлю денег, чтобы они спокойно провели год, а там видно будет – или я вернусь, или вы с Верой решите, что делать дальше.