Татьяна Романова - Сизые зрачки зла

Если голубоглазая Вероника казалась мягкой и нежной, то это была лишь обманчивая видимость, а насчет рыжей Полины никто и не стал бы питать никаких иллюзий. Ее зеленые глаза полыхали мятежным блеском, а повелительные интонации в голосе юной графини ди Сан-Романо не оставляли сомнений, что самым авторитетным мнением на свете эта красотка считает свое собственное.

Подслушав разговор своих домочадцев, Платон понял, что они уже знают о нападении на графиню Чернышеву и о том, что та лежит в спальне наверху. Незнакомая русоволосая девушка в подробностях рассказывала о том, как она заглянула в спальню графини и что там увидела:

– Матушка меняет ей компрессы, а ее сиятельство то спит, то бодрствует. Лицо у нее ужасно бледное, но очень-очень красивое.

– Дуня, а куда она ранена? Ее красота не пострадает? – полюбопытствовала Полина.

– Да она и не ранена вовсе, ее ударили по голове, когда отбирали сумку с деньгами. Ничего ее красоте не сделается, – объяснила та, кого назвали Дуней.

– Доброе утро, дамы, – войдя в комнату, вмешался в разговор Горчаков.

Девушки вскочили с мест, а Полина кинулась к брату и повисла у него на шее:

– Платон, ты приехал!

Горчаков расцеловал ее в обе щеки и повернулся к Веронике. Более застенчивая, чем сестра, та еще стеснялась его. Она издали улыбнулась, тихо поздоровалась и, осмелев, заговорила тоном светской дамы:

– Познакомься, пожалуйста, с Дуней, она и Анна Ивановна теперь будут жить здесь, с нами.

– Я уже с ней знакомился, правда она тогда еще не умела говорить, – пошутил Горчаков и предложил: – Давайте знакомиться заново, Евдокия Макаровна. Меня зовут Платон Сергеевич.

– Очень приятно, – почти прошептала покрасневшая девушка.

Князь поздоровался с гувернанткой и сел за стол, намереваясь позавтракать. Он взял с блюда кусок пирога и протянул руку к чашке. Но сестры накинулись на него с вопросами:

– Платон, а графиня Чернышева долго у нас пробудет? – поинтересовалась Вероника.

– Мы хотим с ней познакомиться, – добавила Полина.

– Боюсь, что это сейчас не самая хорошая идея: графиня еще очень слаба, возможно, что она долго будет не в состоянии принимать гостей.

Не привыкшая к отказам рыжая красотка потребовала:

– Платон, уговори ее! Дуня говорит, что у графини такое же большое имение, как это, к тому же она – наша ближайшая соседка. Да и управляет имением у нее девушка. Мы с этой Марфой уже познакомилась. Она уехала домой, не дожидаясь твоего возвращения, сказала, что нужно управляться с работами, а о хозяйке позаботятся Анна Ивановна и доктор.

– Наверное, она знает, что делает, – промямлил неприятно пораженный князь: он почему-то считал, что Марфа более предана своей хозяйке.

– Графиня сама ее отправила, – поделилась сплетнями осмелевшая Дуня, – сейчас ведь сев, а еще ее сиятельство велела проследить за солью. Хотя никто раньше не слыхал, чтобы в Солите ею занимались, только у Бунича солеварня есть, а больше ни у кого в округе нету.

Неуемная Полина демонстративно пожала плечами и изрекла:

– Я, конечно, в Россию приехала недавно, только мне кажется, что название «Солита» происходит от слова «соль». Или я плохо знаю русский язык?

– Ты хорошо его знаешь, – примирительно заметил Платон, – не спорьте, пожалуйста, хотя бы теперь, когда в доме лежит больной человек. Я навещу графиню Веру, а потом сообщу, сможет ли она в ближайшее время познакомиться с вами.

Подумав, что его сестры могут свести с ума кого угодно, он пожелал всем хорошего дня и отправился на второй этаж, где в нескольких шагах от его спальни лежала девушка, занимавшая теперь все его мысли. Горчаков тихо стукнул в дверь, ожидая, что ответит Анна Ивановна, но изнутри раздался еще слабый, но уже четкий голос Веры:

– Войдите.

Платон шагнул в темноту. После пронизанного золотистыми лучами пространства гостиной, тьма показалась ему особенно плотной, и он пошел на голос Веры. Сделав несколько шагов, он наконец-то разглядел черные кудри, рассыпанные по подушке, и безупречное мраморное лицо, лишь прозрачные лиловатые глаза на нем казались живыми. В них металась боль, но страха Платон не заметил. Вера Чернышева осталась верна себе: сильная и самоуверенная она не боялась жизни и уж точно не нуждалась ни в какой защите.

«Дурацкие мечты и сплошные иллюзии», – признал Платон, вспомнив о своих планах жениться на молодой графине. Но тут же чувство долга напомнило о себе: Веру вчера пытались убить, и опасность, грозившая девушке, пусть сильной и независимой, казалась почти осязаемо реальной. А раз так, то у Платона просто не осталось выбора… Или он все-таки выбрал сам?

Веру разбудило тепло – щеку грел солнечный луч. Сначала она не поняла, где находится, а потом вспомнила о вчерашнем кошмаре, и на нее сразу же рухнуло чувство отчаянной безысходности. Голова кружилась, резкая боль пульсировала в затылке, но видела она четко, не так, как после взрыва. На сей раз контузии у нее, похоже, не случилось, сознание работало четко. От тяжких мыслей ее отвлекла Марфа. Та осторожно проскользнула в комнату и, увидев, что хозяйка проснулась, перекрестила Веру.

– Ну, бог отвел, вы живы!

– Да, хвала Всевышнему, опять пронесло, – согласилась с ней Вера и призналась: – уже во второй раз. Три месяца назад кто-то взорвал нашу карету, мы с матерью тогда чудом уцелели. Жандармский капитан, так и сказал, чудо, мол. Бомбу на запятки кареты бросили, а она от тряски скатилась и взорвалась уже на земле. Меня тогда сильно контузило, я неделю с постели встать не могла.

– Да что вы! – ахнула Марфа, – Тогда получается, душегубы за вами от самой столицы шли?

– Может и так! Хотя кто знает… Здесь тоже не все гладко – люди пропадают, одного убитым нашли. Щеглов ведь так ничего и не выяснил.

Оскорбленная Марфа кинулась защищать своего кумира:

– Петр Петрович на купцов грешит, говорит, что все из-за денег. Он двоих ведь застрелил, а третий, которого вы ранили, ушел. Так вот, у убитых ридикюля вашего не было, значит, другие злоумышленники увезли вашу сумку.

Вера задумалась. По большому счету, предположение исправника выглядело логичным. Может, пора успокоиться? Алчность и обида местных купцов подвигли их на месть, больше они не рискнут устроить что-нибудь подобное. Тогда она просто попросит капитана и откупщика Горбунова помочь ей с охраной соляных обозов и продолжит начатое. А вдруг все не так? Не докатилось ли сюда эхо столичного взрыва? Но тогда получается, что целью преступников в прошлый раз была она сама, а не мама. От волнения боль в затылке усилилась и так сильно прострелила голову, что Вера сжала виски руками и ахнула. Господи, только бы не вернулись прежние кошмары!