Татьяна Романова - В погоне за «Босфором»

Возвращение своих соратников он пропустил – не слышал как те подъехали. Но в доме появились лишь трое: Щеглов с Афоней и Данила. Мальчика было не узнать – с утра его успели нарядить с кучерским шиком в атласную рубаху и длинную поддевку.

– Ну что, Дмитрий Николаевич, поздравляю вас! – радостно возвестил Щеглов. – Наконец-то наши подопечные встретились!

– Я слышал все, что они говорили! – встрял в разговор сияющий Данила.

– Да уж, малец постарался: пока наш Афанасий отвлекал лакея в передней, Данила удачно проскочил в двери дома и проскользнул вслед за Печерским к черному ходу, – подтвердил Щеглов. – Только вот события стали развиваться непредсказуемо, вы просто не поверите, что случилось! Связной взялся шантажировать шпиона, и все из-за бабы. Давай, Данила, расскажи его светлости, что ты слышал, только подробно, ничего не упускай.

Парнишка рассказал о подслушанном разговоре, старательно вспоминая мельчайшие детали. Дмитрий слушал его, не перебивая, а когда мальчик закончил, лишь уточнил:

– Ты уверен, что Печерский забрал четки?

– Так он же, когда в дом возвращался, мимо меня прошел, я как шаги заслышал, от двери отскочил и сбоку за шкаф нырнул. Граф шел к лестнице, а четки у него в руке болтались.

– Да уж, ничего себе – развитие событий, – признал Ордынцев, – выходит, что наш агент не получил указаний от своих хозяев, потому что связник использует их письмо как средство устрашения и давления. Как вы думаете, что теперь сделает Печерский, и самое главное – что делать нам?

– Граф не похож на человека, сдавшегося шантажисту, здесь Гедоев явно себя переоценил, – убежденно сказал Щеглов, – он теперь не успокоится, пока не отнимет у своего врага опасное письмо. Да и украденные деньги он явно не простит, там ведь была большая сумма. Я думаю, что скоро мы увидим связника мертвым.

– Мне тоже так кажется, – поддержал Щеглова Афоня. – У нашего торговца гашишем сейчас только один вариант спасти свою шкуру – уехать из Москвы. Я так понимаю, что помощник военного министра будет сидеть около своего начальства, пока торжества здесь не кончатся, и не сможет ринуться в погоню за связником. Куров дежурит на постоялом дворе, и если Гедоев засобирается в дорогу, то мы сразу об этом узнаем, а Фокин следит за домом нашего шпиона, и если Печерский куда-нибудь отправится, последует за ним. Только это ведь еще не все. Данила нам сегодня кучу сюрпризов преподнес.

– Вот, именно, что сюрпризов, – подтвердил Щеглов. – Наш малец раскрыл тайну загадочного графа Булгари. Гашишем торгует начальник канцелярии новороссийского генерал-губернатора. Поэтому и испугался ваших расспросов. Вы ему про севастопольский порт говорили, а он про Одессу подумал. Рассказывай Данила про второй разговор.

Мальчик кивнул и старательно пересказал князю всю короткую беседу Гедоева с чиновником.

– В Одессу, значит, позвал, на Итальянскую улицу? – переспросил Дмитрий.

– Так точно, – по военному подтвердил Данила.

– Я тоже на это внимание обратил, – вмешался Афоня. – Адресок-то известный.

Ордынцев задумался. Что это? Совпадение? Но если шпион – Булгари, то ему Алан не нужен, ну, если только не считать торговли гашишем, хотя это дело, как известно, доходное. Передать донесение начальник канцелярии может и сам – нужно лишь дойти до лавки или гостиницы на Итальянской улице, вот дело и в шляпе. Так который же из них шпион?

– Вы-то что думаете, Петр Петрович? Кто? Печерский или Булгари? – спросил он пристава.

– И ведь оба графы, как на смех, – отозвался Щеглов, потом прикрыл глаза и замолчал.

Собеседники терпеливо ждали. Капитан так и сидел – откинувшись на спинку кресла, глаза прикрыты, а кончики пальцев легко выбивают быструю дробь на подлокотниках. Заговорил он так же неожиданно, как и замолчал.

– Я думаю, что Печерский. И дело даже не в том, что, как мы теперь знаем, связник вез графу большую сумму денег и письмо – гонорар за работу и новые указания, дело в том, что будь Булгари шпионом, ему агент в Одессе не нужен. Граф торгует гашишем, товар этот контрабандный он может получать только через Константинополь – не зря он там столько лет просидел и связями обзавелся. Множество ему знакомых моряков чуть ли не ежедневно туда отплывает, нет у него нужды свои донесения греку на Итальянской улице передавать. Грек да его слуга – лишние люди в цепочке, а значит, лишний риск. Так что я думаю – Печерский.

– Согласен, – поддакнул Афоня. – В одесском порту десятки кораблей контрабандой промышляют, нет ему резона Сефиридиса задействовать.

Дмитрий думал так же, да и то, как Гедоев решился шантажировать своего заказчика, подтверждало, что спрятанное письмо полностью изобличает Печерского. Но пока у их команды не было ни письма, ни доказательств.

– Может, нам арестовать Алана? – подумал он вслух. – Отберем письмо, доказательства против Печерского появятся…

– Гедоев будет молчать, ведь граф для него – курица, несущая золотые яйца, к тому же выходит, что и его самого можно судить за соучастие в шпионаже, – возразил Щеглов. – Ничего другого не придумаешь: нужно брать графа с поличным.

– Надеюсь, вы имеете в виду не над трупом связника? – хмыкнул Дмитрий.

– Если судьба так распорядится – я не откажусь от представившихся возможностей, – твердо сказал Щеглов. – Что же мне теперь – охранников к шантажисту приставить, чтобы его оберегать? Кто что заслужил, тот то и получит.

Ордынцев задумался, в словах частного пристава была своя правда: вся их работа могла пойти прахом, ведь надеяться на то, что Алан добровольно сдаст письмо и напишет показания на шпиона, не приходилось. Расследование вместо завершения свернуло на новый путь, и конца ему просматривалось. Подтверждением шпионской деятельности помощника военного министра могло быть только новое донесение, перехваченное их командой, но тот мог вообще не возобновить работу, ведь денег от хозяев он не получил. Вдруг у Печерского уже есть и другие источники дохода? Пока имелось множество вопросов и ни одного ответа. Дмитрий вздохнул и предложил:

– Вы отдыхайте до ужина, посмотрим, что сообщат наши наблюдатели, все равно решение принимать рано.

– Ваша правда… – согласился Щеглов.

Все разошлись по спальням, и Дмитрий остался один. Настроение его совсем упало – ну что за невезение, ведь их снова загнали в тупик! Несколько месяцев труда выброшены псу под хвост. Давно он не чувствовал такой беспомощности. Со злости он врезал кулаком по пестрым изразцам голландской печки. Один из них треснул: свежий разлом отсек парус у кобальтового кораблика: Ордынцев выругался:

– Что за черт! Сплошное невезение! Хуже, наверное, не бывает!