У. Уилер - Браслет певицы

– С чего бы это вдруг он стал так печься о вашей осмотрительности, мадам? Ты мне что-то недоговариваешь, не так ли? Что вас связывает с этим полковником? Тебя подозревают? Что этот инспектор, как его там, Суон – он тебя подозревает?

– Ах, я не знаю… Полковник приходил, взял моё манто… но сегодня утром его прислали. Я ничего не понимаю, – Мелисанда, и в самом деле, ничего не понимала, но это мало беспокоило её до тех пор, пока допрос супруга не вынудил её высказать вслух какое-то суждение обо всём происходящем, – я же не убивала Фицгилберта!

– Манто? Причём тут манто? Английская полиция – сборище идиотов! А что, этот доморощенный детектив, полковник Брюстер – это он подозревает тебя?

– Да нет же! Нет!

– Я не могу быть замешан ни в какой тёмной истории. В конце концов, после развода ты сможете ввязываться в любые истории, в какие тебе только заблагорассудится, но я не позволю бросать хоть тень подозрения на фамилию фон Мюкк!

– Ах, да причём тут ваша фамилия! Всё совершенно не так. Полковник сказал, что он знает, кто совершил преступление, но не хочет сообщать полиции, потому, что всё равно никто не поверит. А полковник всё видел совершенно точно, и вообще… – тут Мелисанда осеклась.

Ей совершенно не хотелось заговаривать теперь о браслете: она была уверена, что Фердинанд разъярится ещё более, едва услышав одно это слово. А полковник сказал, что совершенно точно видел – каким образом браслет упал с её руки. И это для Мелисанды было куда важнее и интереснее, чем всякое убийство. В конце концов, люди имеют обыкновение убивать друг друга по всякому поводу, и Мелисанду мало волновало – кто и зачем пырнул барона. Более того, она была уверена, что и сама знает, кто это был. Конечно, её знакомство с преступным миром ограничивалось лишь оперными злодеями, но, что ни говори, с таким неприятным лицом и ужасной фигурой… А Мелисанда, будучи актрисой, прекрасно знала, как убедительно сыграть скорбь. Она делала это много раз. И полковник Брюстер тоже намекал… Но пусть этим занимается полиция, и бедняжку баронессу Фицгилберт даже жалко – она не виновата в том, что природа была так сурова к ней.

На самом деле Мелисанду гораздо больше волновали другие намёки полковника. Ведь, и вправду, когда она положила руки перед собой, сидя уже между бароном Фицгилбертом и полковником, браслета на ней уже не было. Иначе он, несомненно, мешал бы ей. Ах, всё сходится!

– Что – вообще? – сурово спросил фон Мюкк, прерывая размышления Мелисанды.

– И вообще, он говорил всякую ерунду! – закончила певица и посмотрела на мужа невинным взором.

– Так значит, он знает, кто убийца? – спросил фон Мюкк, презрительно кривя губы.

– Он так считает, – осторожно ответила Мелисанда.

– Я запрещаю тебе впредь разговаривать об этом убийстве с кем бы то ни было. И с инспектором ты будешь говорить только в моём присутствии, ясно?

Барон поднялся, раздражённо поправил сюртук – он ворвался к Мелисанде, не раздевшись с улицы – и, кинув на прощанье презрительный взгляд на супругу, вышел.

– Мавр! – с аффектацией произнесла примадонна, когда дверь за ним закрылась, и вновь принялась за роман.

Теперь, у Ивы, она словно вновь пережила весь ужас разговора с супругом и даже, разволновавшись, достала крошечный, расшитый узором «ришелье», платочек.

– Мисс Ива, ради всего святого, скажите – что в этой записке? Я могу надеяться?

– Да, мадам. Шумерские духи открыли мне смысл этого послания. Вас призывают хранить терпение, ибо ваше избавление уже близко.

– Там прямо так и написано? – придирчиво, несмотря на расстройство, спросила Мелисанда.

– Именно так. «Наберитесь терпения, избавление уже близко».

– О-о-о-о… – немного разочарованно протянула певица, досадуя на лапидарность тайного послания, – а там ничего не написано о… чувствах? – на всякий случай поинтересовалась она.

– Здесь – ничего, – отрезала Ива, – но я могу вам сказать. Ваш друг – человек чести. Он не станет играть чувствами.

– Я могу забрать эту записку? – спросила Мелисанда, попутно пытаясь расшифровать для себя это заявление ведуньи.

– Конечно. И берегите её, как зеницу ока.

Мелисанда вышла из дома прорицательницы в прекрасном настроении, вполголоса напевая финальную арию из «Набукко», села в ожидавшую её коляску и тут же постаралась укрыться под глубоким козырьком, так, чтобы её не видели.

Гай Флитгейл с выцветшими на солнце волосами и тёмным от загара лицом долго тряс руку инспектора, громко и многословно радуясь встрече. Суон сдержанно, но всё же не без воодушевления бубнил ответные заверения в своём полном восторге. Ива наблюдала за этой сценой с нескрываемым удовольствием. Глаза её лучились радостным лукавством. Она позволила мужчинам обменяться горячими приветствиями и даже поговорить о раскопках и новостях. Суон обнаружил прекрасную осведомлённость в делах археологии и особенно – в вопросах бумажной волокиты, задержавших Флитгейла в Турции почти на месяц.

Когда джентльмены удовлетворили первое любопытство, Ива напомнила об обеде – Алоиз предупредительно помаячил в дверях, сообщая о том, что стол накрыт. Суон уверенно взял курс на маленькую столовую.

– Инспектор Суон стал в последнее время частым гостем в этом доме, – мило заметила Ива, приглашая Флитгейла.

Гай встревожено кинул взгляд на Суона, затем на Иву: в его глазах читалась смесь недоверия, обиды и робкой ревности.

– Ах, дорогой Гай, вы совершенно не в курсе здешних новостей, – утешительно проговорила Ива, беря его под руку. – Я имела неосторожность вновь побывать у графа Бёрлингтона.

– В прошлый раз это дурно закончилось, – пробормотал Гай, дотрагиваясь до шрама от ожога на лбу.

– Боюсь, что в этот раз вышло не лучше, – вступил Суон, уже занимая место за накрытым к обеду столом.

– Пусть инспектор Суон вкратце расскажет, а ты, Алоиз, подавай суп и присоединяйся к нам, – распорядилась Ива.

Флитгейл был совершенно поражён рассказом Суона. Он только-только прибыл из мест малоцивилизованных с британской точки зрения, и ему все эти события казались историей в совершенно опереточном восточном духе: с тайными убийцами и украденными драгоценностями.

– Ну вот, – резюмировал он, – не могу сказать, чтобы история с лордом Карнивалем особо пришлась мне по вкусу, но даже как-то обидно, что пока я там… тут…

– Не переживайте, дорогой мистер Флитгейл, вы будете свидетелем всех дальнейших событий, а они только начинают разворачиваться. Надеюсь – не их участником.

– Ну что же, тогда, быть может, инспектор Суон поделится последними новостями? – предложила Ива.

– Хорошо, тогда я расскажу вам, что нового я успел узнать о действующих лицах этой драмы. Чтобы покончить с партией мадам фон Мюкк, скажу вам, что мои люди навёли справки в страховой компании «Зигель и Браун», где она имеет обыкновение страховать свои драгоценности. «Зигель и Браун» являются её страховщиками три года, и за это время уже трижды выплачивали ей крупные страховки. Один раз что-то пропало из её багажа, когда она путешествовала экспрессом, потом – на неё напал грабитель на улице, в третий раз – мадам обвинила в воровстве свою горничную.